Махатма Ганди - Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

До той поры я весьма холодно относился ко всем страховым агентам, с которыми встречался в Южной Африке и Индии, поскольку считал, что страхование своей жизни подразумевает страх человека и подрывает веру в промысел Божий. Но теперь я поддался искушению и стал обдумывать предложение американца. Пока он приводил всё новые аргументы, я мысленно увидел жену и детей. «Ты продал практически все украшения жены, — говорил я сам себе. — И если с тобой что-то случится, бремя заботы о ней и детях ляжет на плечи твоего бедного брата, который так благородно заменил тебе отца. Как тебе такая перспектива? Нравится?» Подобными и другими мыслями я убедил себя застраховаться на десять тысяч рупий.

Однако когда в Южной Африке мой образ жизни изменился, мои взгляды тоже претерпели изменения. Все мои действия в то время испытаний я совершал во имя Бога и ради служения Ему. Я не знал, как долго мне предстоит оставаться в Южной Африке. Я опасался, что, быть может, уже больше не смогу вернуться в Индию, а потому принял решение взять жену и детей с собой и постараться заработать достаточно на содержание семьи. Этот план заставил меня пожалеть о приобретенном страховом полисе и устыдиться того, что я попался в сети ловкого агента. Если брат действительно мог заменять тебе отца все это время, говорил я себе, наверняка он не сочтет слишком тяжелым бремя заботы о твоей вдове, коли уж дойдет до этого. И какие у меня есть причины думать, что смерть постигнет меня раньше остальных? Ведь нашим подлинным защитником и опекуном были не я и не брат, а Всемогущий Бог. Застраховавшись, я лишил жену и детей уверенности в своих собственных силах. Почему я считал их неспособными самим позаботиться о себе? А как же семьи бесчисленных бедняков в этом мире? Почему я не мог считать себя всего лишь одним из них?

Множество подобных мыслей возникало у меня, но сразу я ничего не предпринял. Помню, что выплатил по меньшей мере одну страховую премию в Южной Африке.

Внешние обстоятельства также способствовали появлению подобных мыслей. Во время моего первого пребывания в Южной Африке влияние христиан поддерживало во мне живое религиозное чувство. Теперь к христианскому влиянию добавилось теософское. Мистер Ритч был теософом и ввел меня в круг членов общества в Йоханнесбурге. Сам я так и не стал его членом, поскольку имел с обществом серьезные разногласия, но познакомился лично почти с каждым теософом. Ежедневно я вступал с ними в религиозные дискуссии, участвовал в чтениях книг по теософии, а иногда даже выступал на собраниях. Главная цель теософии состоит в том, чтобы культивировать и распространять идею всеобщего братства. Мы уделяли много времени обсуждению этого вопроса, и я порой критиковал членов общества за поведение, которое, как мне казалось, противоречит их идеалам. Такая критика влияла и на меня самого. Заставляла заглянуть в себя.

Когда в 1893 году я сблизился с друзьями-христианами, я все еще оставался неоперившимся птенцом в вопросах религиозного знания. Они приложили немалые усилия, чтобы донести до меня и заставить принять послание Иисуса, а я был смиренным и внимательным слушателем с открытым для любой доктрины умом. В то время я, естественно, старался как можно тщательнее изучить индуизм и в то же время пробовал разобраться и в других религиях.

К 1903 году ситуация переменилась. Друзья из числа теософов, конечно же, хотели ввести меня в свое общество, одновременно они хотели и получить от меня что-то как от индуса. Теософская литература находилась под заметным влиянием индуизма, а потому друзья ожидали пользы от общения со мной. Я же объяснил им, что мои познания в санскрите крайне ограниченны, что я не читал индуистских писаний в оригинале и даже мое знакомство с ними в переводах очень поверхностно. Однако они верили в самскару (тенденции, перенесенные из прошлой жизни) и пунарджанму (перерождение), а потому рассчитывали, что я смогу хотя бы немного помочь им. Я же чувствовал себя как великан среди пигмеев. Я начал читать «Раджайогу» свами Вивекананда с некоторыми из них и «Раджайогу» М. Н. Двиведи с другими. Мне пришлось читать «Сутры йоги» Патанджали с одним из друзей, а «Бхагавадгиту» сразу со многими. У нас образовалось нечто вроде клуба, где проходили регулярные чтения. Я уже уверовал в «Гиту», совершенно очаровавшую меня. Теперь я осознал необходимость погрузиться в нее еще глубже. У меня имелись один или два перевода, с помощью которых я пытался понять подлинник на санскрите. Кроме того, я решил заучивать наизусть по одному или по два стиха ежедневно. Для этого я использовал время утренних омовений. Они занимали у меня тридцать пять минут: пятнадцать на чистку зубов и двадцать на прием ванны. Зубы я чистил на западный манер, стоя, и к противоположной стене прикреплял листок с написанным на нем стихом из «Гиты», то и дело сверяясь с ним, чтобы облегчить запоминание. Этого времени оказалось достаточно для усвоения ежедневной порции и повторения стихов, заученных ранее. Помню, что выучил так тринадцать глав. Впрочем, заучиванию «Гиты» вскоре пришлось уступить место другой деятельности — созданию и развитию сатьяграхи, отнимавшим у меня все мое время.