Цви Прейгерзон - Дневник воспоминаний бывшего лагерника (1949 — 1955)

Двойная жизнь Цви Прейгерзона

Среди десятков ивритских прозаиков, поэтов, публицистов, критиков, живших в Советской России и творивших, вопреки всем запретам и гонениям, на языке Библии, одно из первых мест, бесспорно, принадлежит Цви Прейгерзону (1900 — 1969). Он дебютировал как поэт, но всеобщее признание завоевал как талантливый романист и вдумчивый бытописатель.

Уроженец украинского местечка Шепетовка на Волыни, Цви получил традиционное воспитание и лишь в тринадцать лет овладел русской грамотой. Но когда до Шепетовки (в его произведениях — Пшутовка) дошли слухи о первой ивритской гимназии «Герцлия» в далеком Тель-Авиве, родители Цви не побоялись послать туда своего сына — факт, который убедительней всяких слов свидетельствует об умонастроениях этой семьи.

Учебный год, проведенный в «Герцлии», оставил в душе подростка неизгладимый след и определил дальнейшую его судьбу. Один лишь учебный год, так как Цви вместе с другими учениками гимназии весной 1914 года уехал на каникулы домой, а летом вспыхнула Первая мировая война, и ему уже не довелось вернуться в покорившую его сердце Палестину. Но иврит на всю жизнь стал его «скрытой родиной» («моледет алума»), как он признался потом в одном из своих автобиографических рассказов.

Шепетовка стала частью прифронтовой полосы, и оттуда началось массовое бегство населения. Прейгерзоны нашли убежище в местечке Кролевец, что на Черниговщине, но сына послали к тетушке в Одессу: там обосновалась так называемая «седьмая гимназия», перебравшаяся из Люблина, почти все ученики ее были евреями. В этом же городе находилась еврейская консерватория, и здесь Цви успешно овладевал искусством скрипичной игры. А по вечерам он занимался в знаменитой иешиве Хаима Черновица — высшей школе иудаизма, среди преподавателей которой были великий Хаим Нахман Бялик, а также крупный историк и литературовед Йосеф Клаузнер. Впоследствии Цви вспоминал: «Клаузнер руководил моими занятиями ивритом. Иногда я навещал его дома. Он снабжал меня книгами для чтения».

Если к этому добавить регулярные посещения синагоги, где выступали знаменитые канторы, в том числе прославленный Пиихас Минковский, гастроли еврейского театра (Эстер Рахель Каминьская, Клара Юнг, Иза Кремер и др), деятельность спортивного общества «Маккаби» и сионистского клуба, то станет ясно, что большую часть времени юноша Прейгерзон проводил на своей «скрытой родине». Тогда-то он и начал сочинять на иврите стихи и рассказы.

Голод, холод, экономическая разруха вынудили Цви Прейгерзона в 1918 году вернуться из Одессы в Кролевец, к родителям. Зимой 1919 года сюда докатилась первая волна погромов, но весной, когда этим городом овладели большевики, Цви охотно присоединился к местному оркестру, который выступал на революционных митингах не только в городе, но и в окрестных селах. Однако встречи сионистской молодежи уже в ту пору можно было проводить лишь тайно, в частных домах.

Спустя несколько месяцев он уехал в Москву и стал студентом Горной академии. Напряженные занятия в вузе не помешали юноше регулярно посещать ГОСЕТ, ставивший спектакли на идише под руководством А. Грановского и С. Михоэлса, и вахтанговскую «Габиму».

Блестяще окончив учебу, он специализировался на обогащении каменного угля и со временем стал одним из крупнейших авторитетов в этой области. Ему принадлежит более пятидесяти научных работ и учебных пособий, а также ряд изобретений. В бывшем Советском Союзе сотни горных инженеров считают себя его учениками.

Но не следует думать, что выдающиеся достижения в области техники отодвинули на задний план его «скрытую родину». Человек чуткой души, редкой наблюдательности и работоспособности, Прейгерзон пристально следил за теми историческими процессами, которые происходили в бывшей черте оседлости, а также в центральных городах России, куда хлынули после революции еврейские массы. Он стал свидетелем деградации еврейского местечка, распада вековых традиций, ликвидации хедеров, иешив, синагог, гонений на иудаизм и его носителей, а также ликвидации класса «буржуев», нэпманов и кустарей-одиночек (большинство этих «буржуев» едва сводили концы с концами). И он счел своим первейшим долгом запечатлеть все это для будущих поколений. Блестяще владея также языком идиш — Цви впитал его, можно сказать, с молоком матери, — он, тем не менее, остановил свой выбор на иврите. Обладая глубоким аналитическим умом, Прейгерзон раньше многих других понял, что для нашего народа иврит — язык будущего, и только он способен объединить евреев всех стран мира.