Геннадий Бочаров - Жизнь и миг

Поэтому и в мирное время убит был на фронте — линия фронта была для него бесконечной.

Он начал войну в части действующих кораблей и соединений морской пехоты Черноморского флота. Был Костя краснофлотцем-автоматчиком, затем стал командиром отдельного взвода разведки.

Потом был ранен…

Бывший комиссар 1-го Перекопского батальона 8-й бригады морской пехоты капитан-лейтенант Аввакумов писал: «Участвуя в наступлении первого октября сорок первого года (надо было выбить немцев из населенного пункта Ассы), Ряшенцев убил фашистского автоматчика и увлек за собой вперед в атаку бойцов. Однако один из фашистов, хорошо замаскированный, остался незамеченным и в последний миг бросился на меня… Ряшенцев заслонил меня от фашиста, вступил с ним в рукопашную и заколол штыком…»

Он сражался у стен Одессы, Перекопа, Севастополя… В одном из боев был тяжело ранен. После госпиталя его направили в распоряжение политуправления Черноморского флота. Стал Костя военным фотокорреспондентом — отсюда и первый кадр его: клочья дыма, взрывы, военная техника, отсюда и последний кадр — война.

Вскоре Ряшенцева перевели в киногруппу — в качестве ассистента кинооператора: началась работа над фильмом «Черноморцы».

А потом… Потом Костя снимал боевые действия своих флотских товарищей на Кавказском побережье, на Таманском полуострове, снимал бои за Новороссийск, Керчь, снимал штурм Сапун-горы при взятии Севастополя, а потом снимал освобождение Советской Армией Будапешта, Братиславы, Эстергома… Снимал, чтобы люди и сегодня помнили, ощущали то грозное время, видели героев в бушлатах, шинелях, гимнастерках.

Вчера на Центральной студии документальных фильмов один товарищ Кости сказал: «Он носил пиджак, галстук, а все равно казалось, что был в тельняшке, в бушлате…»

Он принимал участие в съемках 23 короткометражных и полнометражных фильмов. Вспомните его ленты, вы их видели: «Под флагом Родины», «В добрый путь, Нигерия», «Путешествие по Москве», «Товарищ такси», «И все-таки «Спартак»… Он был удостоен одной из высших профессиональных наград — «Отличник кинематографии СССР».

…Коротко и просто говорят друзья: «Костя оставил на кинопленке бои, победы, смерть, любовь, горечь, праздники, людей, с которыми прошел всю войну, людей нынешних дней — в Гане, Нигерии, Турции, Румынии, Афганистане, Иордании…» И как проста фраза: «Всю его грудь украшают награды», — в праздники на кителе места действительно еле хватало. Сколько за каждой наградой…

Олег Арцеулов, его коллега, сказал мне вчера: «Ты знаешь, как он меня уговаривал поехать с ним в Севастополь — недавно ведь там все ветераны боев собирались. Костя боялся, что не сможет от волнения снимать… И, когда вернулся, сказал: действительно, это трудней, чем в бою, увидел всех, руки не слушаются, камера клюет… Рассказывал и повторял, как мало остается участников и свидетелей тех дней…» Арцеулов добавляет от себя: «Еще и потому, что мало их остается, его камера снимала героев с жадностью, горячо, человечно и честно».

О нем сейчас многие его друзья говорят, многое о нем вспоминают.

Прекрасные слова сказала Евдокия Моисеевна Феоктистова, секретарь парткома киностудии:

— Константин Михайлович, Костя наш, всегда, постоянно был весел, улыбчив, и всем казалось, что жизнь его легка, безмятежна, как и его флотская улыбка… А когда Костя погиб на посту и когда мы ближе узнали, чем он жил и как он жил вне студии, стало ясно, что он не гарцевал по жизни, что ему было трудно, и мы увидели в нем, в его отношении к матери, к сестре чистейшее, прекрасное чувство. Для меня это было открытием — его нежность и любовь к матери, трогательные, нежные, глубокие отношения в их семье. Мы знали Костю веселого, смелого, решительного, но, выходит, знали о нем не все. Может быть, не знали главного, с чего начинаются смелость, решительность и честность: с любви к матери, Родине, людям.

…На его похороны пришли его однокашники — генералы, адмиралы, друзья-кинооператоры, пришли зрители его фильмов. Хоронили солдата…

…Они успели снять работу текстильной фабрики, металлургический завод в городе Русейфа… Рано утром из гостиницы «Шепард» они увидели горящие кварталы города. По гребню холма шли танки. Его коллега Дмитрий Рымарев: «Мы приготовили наши камеры с разными объективами, приоткрыли створку окна. Я вышел в другую комнату взять экспонометр. Когда я нагнулся над кофром, раздались подряд три выстрела. Стреляли из окна противоположного дома. В нашей гостинице, кроме нас с Костей, жил француз… Американские кинооператоры накануне, бросив аппаратуру, ушли из «Шепарда», так как снаряды и фаустпатроны изуродовали комнаты и продолжали бить по стеклам… Я вернулся в комнату, где Костя начал снимать… Он лежал на полу лицом вверх. Камера была рядом».