Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

И нам это не подошло. Рик слушал что-то из нашей музыки, велел нам взять одну часть песни и соединить ее с чем-то другим, что ему понравилось. Еще мы ревновали его, потому что он уделял внимание сразу четырем альбомам, а нам его не хватало. Было такое чувство, что он каждый раз бросает нас и идет к другой своей наложнице, а пока он с нами, у нас нет нужного взаимодействия. Мы решили, что в таких условиях запись альбома займет не меньше года.

Мы расстались с Риком и взялись за работу в «Лэвиш», студии Скотта. Скотт предложил нам поработать с Бренданом О’Брайеном, который записывал большинство альбомов STP. Я знал о нем только это. Когда я поговорил с ним по телефону, он мне очень понравился, так что мы его пригласили, и все сразу стало на свои места. Брендану нравилось работать быстро и эффективно, и он настоял на том, чтобы на каждой сессии присутствовали все участники группы. Думаю, это один из лучших советов, которые только можно дать любой группе.

Если кто-то опаздывал, Брендан отказывался работать, пока все не соберутся, и это одновременно держало нас в тонусе и мотивировало принимать активное участие в процессе. В это уравнение, помимо дисциплины, он привнес еще и музыкальность как следствие того, что он сам играет на гитаре, басу и барабанах. Он мог в любой момент нам подыграть, и это оказывалось очень полезно. С таким профессионалом мы быстро шагали вперед.

Сессии проходили организованно и эффективно: все были вовлечены, каждый вносил свой вклад, и мы ценили труд друг друга. Я не думал, что это возможно, но химия, которая возникла в результате такой взаимной вовлеченности, превзошла по энергетике первые репетиции Guns. Мы ощущали прилив вдохновения, и все, чем занимались, каждый наш эксперимент – это было ради музыки. Мы играли великолепно, Скотт замечательно пел, и то, что в итоге превратилось в финальные треки нашего альбома, было записано с первого или со второго дубля. Этот альбом – пример того, что получается, когда играешь в хорошей рок-группе, где каждый любит свое дело, а продюсер по-настоящему вас понимает и точно знает, что делает.

Каждый день я радуюсь, что нашел в себе силы не свернуть с верного пути.

Мы с Перлой ведем трезвый образ жизни и очень счастливы. В июле 2007 года исполнится год, как я не пью и не употребляю, и за этот год я успел сделать больше, чем за два прошлых вместе взятых. Карма редко дает нам шанс исправиться, и в конце концов приходится от нее убегать. До сих пор мне очень везло, так что я больше не буду рисковать. У наркомана есть всего два пути, и на обеих чашах весов многие мои близкие друзья. Наркоман может либо завязать, либо умереть, и я рад, что нашел в себе силы не свернуть с верного пути.

Меня не раз спрашивали, почему я вообще решил написать эту книгу, и вот почему: несколько человек, которые хорошо меня знают, постоянно говорили, что я должен это сделать, и в конце концов я с ними согласился. Я очень неохотно делился подробностями своей жизни в любом виде, а особенно в среде, открытой для общественного потребления, прежде всего потому, что считал мемуары чем-то, что люди создают, когда у них в карьере уже все в прошлом. Ко мне это не относится, а даже если и так, то мне все равно. Довольно неестественно смотреть на свою жизнь объективно, но как только я это сделал, то понял, что эта история по-прежнему довольно интересна. Еще я понял, что если не запишу это сейчас, то велика вероятность, что я все забуду. В итоге я осознал, что книга послужит и другой цели: она символически завершит одну эпоху моей карьеры и ознаменует начало следующей.

Я хотел бы прояснить еще кое-что, потому что этот вопрос люди задают мне почти каждый день, и, как правило, потому, что совершенно меня не знают. Объясню еще раз, просто и ясно, почему я не продолжаю работать с Guns N’ Roses, чтобы людям больше не нужно было у меня об этом спрашивать каждый раз, когда они видят меня на улице. Вот почему: 1) из-за постоянного неуважения ко всем участникам и ежедневной задержке репетиций без уважительных причин; 2) из-за юридических манипуляций, в результате которых Аксель оставил за собой право на название группы, а затем понизил нас по контракту до наемных работников; 3) из-за того, что мы лишились Иззи и Стивена, которые были неотъемлемой частью группы и ее звучания… без них в группе уже не было прежней химии.

Мой уход не имел ничего общего с творческими разногласиями, как утверждают многие. Все не так просто, и дело не в том, что «Аксель хотел играть на синтезаторах, а Слэш за олдскульный рок». Это не имело никакого отношения и к тому, что Аксель якобы хотел делать цифровую музыку, а Слэш – аналоговую. Думать, что мы потеряли группу и свою потрясающую музыкальную химию из-за чего-то настолько тривиального, просто глупо. Я и правда за олдскул, и мне нравятся простые вещи – но меня нельзя обвинить в консервативности. Если на то пошло, я был более чем гибок в отношении нового и с удовольствием испытывал каждую новую технологию звукозаписи и новое звучание до тех пор, пока оставался равноправным участником коллектива музыкантов, которые работают вместе ради общей цели. Если бы у нас была позитивная творческая атмосфера, я бы с удовольствием записал с Акселем альбом в стиле индастриал или вообще что угодно. Моя гибкость и есть единственное, благодаря чему я так долго продержался в группе, – она необходима для работы в команде. К сожалению, где-то по пути мы перестали быть командой.