Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

К этому моменту я уже выходил в свет и гораздо больше общался. Как-то мы с Даффом куда-то ходили и столкнулись с Игги Попом, который попросил нас записать с ним его альбом Brick by Brick. Мы поехали на встречу в «Рейнбоу», сели к нему в машину и послушали демо-записи. Было очень круто. Игги – кумир Даффа, а также здесь есть некоторая предыстория с моей стороны: моя мама ездила с Боуи к Игги в психиатрическую клинику «Сидарс». Мы приехали в Голливуд и записали с ним несколько треков: Home Boy, Pussy Power и песню, которую сочинили вместе с Игги, – My Baby Wants to Rock ‘n’ Roll . Это была одна из самых веселых студийных сессий, в которых я участвовал. Вскоре после этого мы еще снялись с ним в клипе на песню Home Boy .

Для нас это была большая честь и очередное подтверждение того, что Guns возвращаются на сцену и нас воспринимают как серьезных музыкантов. Проще говоря, нас хотят видеть. В тот момент, в 1990 году, Appetite и Lies пользовались огромным коммерческим успехом. Это новообретенное внимание к группе помогло и моей карьере гитариста и вылилось в несколько звонков нашим менеджерам. Мне было лестно узнать, что другие музыканты считают меня хорошим гитаристом.

Еще я тогда сотрудничал с Ленни Кравицем. Мы уже были знакомы: учились с ним в старшей школе Беверли-Хиллз, и, несмотря на то что я ходил на допы, а он на обычные занятия, мы с ним были единственными наполовину белыми и наполовину чернокожими музыкантами в школе и знали об этом. Мы с Даффом были его фанатами, и нашим любимым альбомом тогда считали дебютную пластинку Ленни Let Love Rule. Когда нас представили друг другу на какой-то церемонии вручения наград, он предложил мне поработать над его новым альбомом Mama Said , от чего я пришел в полный восторг. Вскоре после этого мы собрались в маленькой студии на Робертсоне в Лос-Анджелесе, и я записал соло для песни Fields of Joy . В тот день я как раз разминался в вестибюле и начал играть недавно придуманный фанковый гитарный рифф, которому так и не нашел применения ни в одной из песен Guns N’ Roses, над которыми мы тогда работали. Тогда я относился к нему как к очередному разминочному упражнению.

Старшая школа Беверли-Хиллз может гордиться своими выпускниками: Слэш на сцене с Ленни Кравицем

– Эй, а что это? – спросил Ленни.

– Даже не знаю… Так, просто, – ответил я. – Для Guns мелодия слишком фанковая, но мне нравится. Крутая.

– Да, чувак. Не забудь ее. Принеси ее в репетиционный зал, – сказал он. – Давай над ней поработаем. Я бы хотел написать к ней стихи.

Когда пришло время писать и записывать песню, Ленни отвез меня в Нью-Йорк. Он жил на Манхэттене, а устроился в студии на другом берегу реки в Хобокене в Нью-Джерси. Именно там он записал свой дебютный альбом, и именно там он создавал основные треки для своего следующего альбома. От его квартиры мы доехали туда на поезде. Он играл на барабанах, а я отложил гитару, пока Ленни сочинял песню, которая впоследствии станет Always on the Run . Она была очень подвижная, еще сырая и словно раздетая – но так песни и создаются. В этом треке не происходит ничего особенного, а звучит он и правда круто. Потом Ленни записал басовую и вокальную партии. Студия напоминала его собственный замок: каждый инструмент лежал на своем месте и всегда был под рукой. Он мог сыграть на гитаре, потом на басу, а потом на ударных, и все делал по воле вдохновения.

В эту поездку я взял с собой Рене. Мы поселились в отеле в центре недалеко от квартиры Ленни и заночевали там перед работой в студии, а в субботу много гуляли. Было лето, стояла адская жара, и, как только я добрался до дома Ленни в то воскресное утро, я обнаружил, что из-за какого-то устаревшего правила, называемого в Нью-Йорке «синим законом», бары и винные магазины в этот день закрыты.

Я не совсем так представлял себе совместную работу с Ленни, и это чуть не превратилось в проблему. Помню, как слонялся по его квартире, пока он собирался. Помещение выглядело так, как будто самый большой в мире шкаф с винтажной одеждой заблевал всю комнату: одежда лежала повсюду и толстым слоем покрывала все доступные поверхности. Было десять часов утра, я наблюдал всю эту сцену, и мне очень хотелось выпить.

– Слушай, у тебя есть что-нибудь выпить? – спросил я.

– Нет, приятель, не думаю, – ответил Ленни. – Хочешь выкурить косячок?