Станислав Симонов - Как выжить в современной тюрьме. Книга вторая. Пять литров крови. По каплям

Жизнь, если рассматривать ее с долей цинизма, представляет собой нечто вроде огромной мошеннической операции. Например, «Мисс мира», «Мисс России», фотомодели и манекенщицы — воплощенные символы, созданные фантазией мошенников, да и сами они в немалой степени мошенницы.

Молодые листья редиски напоминают формой крылышки бабочки. Семена упали в землю, быстро принялись, и полезли росточки — словно бабочки-зеленокрылки сели на черную землю.

Абулия — полная атрофия воли. Заболевание.

Помесь оленя с носорогом — единорог.

Мне привезли огромный торт. Не торт, а произведение скульптурного искусства. Выглядел он так. Пластиковый бак, забитый мусором, валяется на боку, часть натурально выполненного мусора высыпалась: кусочки мятой бумаги, пачки сигарет, консервные банки и прочее. Тут же стандартные атрибуты мусорки: кошка, крыса, мухи, ворона. На боку контейнера — номер и надпись «Мусор». Начальник колонии, тридцатипятилетний красавец-майор, нарисовавшийся рядом, увидев торт, обидчиво спросил:

— Это что, с намеком, что ли?

— Проблемы есть? — добродушно спрашивает безмерно толстый проверяющий полковник.

— У нас нет.

— А где есть? — с хитринкой в глазах.

— В Ираке, гражданин начальник.

— Где-где? В бараке? В каком?

— В Ираке проблемы нас беспокоят.

— Ах, в Ираке!

Дошло, смеется. Видимо, такой юмор ему понравился.

На свиданке, на кухне, жена мужу — про собственного ребенка:

— Ну очень неспокойный ребенок. И в кого он такой? Я вот в детстве была спокойной — где посадишь, там и возьмешь.

Опер-кот есть, жаль, что нет опер-пса. Или, может быть, такой все же существует в недрах МВД.

…С перекошенным от недавно свалившегося на него достатка лицом. И отчего это свежие большие деньги так перекашивают русские лица?

Хичкок — натуральный халтурщик. Еще один развенчанный миф. Стоило посмотреть двадцать его фильмов подряд, как все сразу стало на свои места.

Нет, я все понимаю, все осознаю, но при этом при чтении Солженицына мне становится буквально физически плохо: голова болит, тошнит. Поэтому я его и не читаю. Для меня он великий и тошнотворный писатель: грузит и отравляет.

Прочитав умную книжку, сам умнеешь. Пустая голова требует заполнения чужим умом. А у меня не просто пустая, а наипустейшая. Записал умную мысль — и вроде легче стало.

В тюрьме номер камеры читается так же, как телефонные номера в Англии, то есть каждая цифра отдельно. Например, камера № 123 произносится так: «камера один два три».

Фамилия батюшки в Сураже Фараон.

Огурцы заважничали и пустили усы.

Собака лаяла с извиняющейся мордой. Мол, мне приходится лаять, но к вам это не относится совершенно.

Бог дает одиночество, чтобы научить человека искусству общежития.

15 апреля. На ночь заехал в шестнадцатую комнату, на сутки уступив свое помещение на свиданке семье вновь приехавших. Поставил на DVD фильм «Сволочи». Там есть эпизод, когда персонажи поют блатную песню, и вдруг слышу: что-то не то со звуком. Оказывается, в соседней комнате крутят тот же фильм, и их демонстрация совпала по звуку с демонстрацией моего фильма: нота в ноту.

30 апреля. Несколько дней назад скончался Михаил Ульянов, за ним — Кирилл Лавров, следом — Ельцин. Первого и последнего хоронили на Новодевичьем кладбище. Не удивлюсь, если Ульянова похоронили рядом с Евгением Рубеновичом Симоновым. Двадцать два года назад он его подсидел и свалил, заняв место главрежа. А теперь лягут рядышком навечно. Не смешно ли? Перед этим страна три дня прощалась с Ельциным. Чего только по телевизору о нем ни говорили, но исключительно положительное. И государственный муж он, и стратег, и историческая личность мирового масштаба. Путин скорбел со всеми вместе.

А в нашей деревеньке вставляют стеклопакеты на окна. Сортиры из восемнадцатого века, пакеты из двадцать первого. Такое бывает только в России.

— Старшой, а когда окна в туалете будут стеклить?

Пауза. Старшой смотрит непонимающим взглядом.

— А зачем там стеклить? Там же дверь открыта.

То есть были бы двери закрыты, можно было бы и застеклить. Туалет до того страшный, что к нему подойти опасно. Его бы взорвать, и землю перекопать и просеять, а лучше вывезти куда-нибудь подальше.

3 мая.

— Папа, — радостно и гордо сообщил сын, — а у меня подмышки стали пахнуть мужчиной.