Феликс Медведев: После России

В такой непростой ситуации считаю за честь оказанную мне главным редактором еженедельника «Книжное обозрение» Евгением Авериным публикацию в течение 1990 года цикла интервью под названием «Русские в Париже». Чтобы подготовить его, я провел в столице Франции в общей сложности три месяца, встречался с десятками казавшихся мне интересными людей: писателями, художниками, наследниками громких русских фамилий. Я бегал по Парижу, как загнанный. Мне хотелось успеть как можно больше. А круг знакомых русских все расширялся. Некоторым из них было уже достаточно лет, чтобы мне торопиться. Это были русские люди из первой эмиграции. То и дело я слышал: «Где же вы были лет пятнадцать, ну хотя бы десять тому назад? Вы застали бы еще очень многих». Действительно, уже нельзя было поговорить с Виктором Некрасовым, Александром Галичем, Вадимом Делоне. Уходили из жизни те, кто мог воистину свидетельствовать. Несколько раз, к примеру, я пытался договориться о встрече с Аркадием Петровичем Столыпиным, сыном российского премьера, но в последнее время он тяжко болел. И так вышло, что я оказался на панихиде по нему в храме на рю Дарю в одно из воскресений октября девяностого года. По завещанию Столыпина его хоронили духовные братья, соратники по политическим взглядам, по отношению к России — члены Народно-трудового союза. Я разговаривал с некоторыми, печать скорби была на их лицах. Кто-то снимал видеофильм, щелкали фотоаппараты. На панихиду пожаловал Его Императорское Высочество Великий князь Владимир Кириллович Романов с супругой. Я выразил им сочувствие. Небольшой катафалк увозил в последний путь человека, который много знал, многое мог рассказать. Было и горько и обидно.

В марте 1990 года скончался замечательнейший литератор, поэт, эссеист, мемуарист Кирилл Померанцев. Десятки лет почти с основания проработал он в редакции газеты «Русская мысль». Я читал книгу его воспоминаний «Сквозь смерть», вышедшую в Лондоне в 1986 году. Он вспоминает о дружбе и знакомстве с Георгием Адамовичем, Георгием Ивановым, Сергеем Маковским, Марком Шагалом, Юрием Одарченко и многими из тех, кто представлял русскую литературу и русскую культуру зарубежья.

Мне жаль, что я не встретился с Кириллом Дмитриевичем.

В Ницце скончалась Великая княгиня Мария Александровна Романова. Тоже не успел.

Под Нью-Йорком почти в девяностолетием возрасте умер писатель Петр Балакшин, автор многих романов, повестей, уникального труда о русской эмиграции в Китае… Не успел. Теперь надо спешить к наследникам, обладающим редкостными материалами и книгами.

Долго я искал адрес знаменитого в Париже художника со странной фамилией Р. Т. Мало кто у нас знал, что родом он из России. Чтобы повидаться с ним, мне не хватило нескольких дней: он внезапно умер, а было ему сто лет.

Не успел, не застал, не нашел. Что же делать, если перестройка пришла к нам в апреле 85-го? Что же делать, если не смогли мы сохранить ту хрущевскую оттепель, во дни и годы которой уже начиналось понимание нашей общей ответственности и вины за поругание многих и многого.

Из множества встреч с русскими людьми в мире одна мне особенно дорога. Именно эта встреча расширила мой взгляд; мое понимание трагедии и величия русского человека, оказавшегося за пределами своей родины сразу же после революции. А случилось так. что на приеме у советского посла Дубинина в Вашингтоне (было это в ту самую первую мою поездку в составе делегации) ко мне подошел энергичный молодой человек и представился: Михаил Хлебников, потомок декабриста Ивана Пущина. Познакомились, разговорились, сблизились. Да так, что Михаил пригласил меня в Нью-Йорк в гости в его дом, к его деду Ростиславу Аркадьевичу Небольсину, сыну одного из командиров крейсера «Аврора», женатому на правнучке Ивана Пущина.

Я не замедлил воспользоваться приглашением и познакомился с двумя братьями Михаила. Петром, журналистом, сотрудником газеты «Нью-Йорк сити трибюн», и Павлом, тоже журналистом, пишущим на экономические темы и работающим в знаменитом журнале для миллионеров «Форбс». Представили мне и сестру трех парней-красавцев, Анну. Колоритной и яркой личностью оказался и сын старшего Небольсина Аркадий Ростиславович, искусствовед, знаток русского искусства. Потом я вспомнил, что именно о нем мне не раз рассказывал в Москве Илья Глазунов. Итак, в Нью-Йорке, а также во Франции, в Англии и других странах живет дружная интереснейшая семья Пущиных — Небольсиных — Хлебниковых. Мне удалось перезнакомиться почти со всеми. Несколько дней (это уже в следующую поездку) я провел на даче этой семьи в местечке Саутхемптон под Нью-Йорком.