Алексей Мишин - О чём молчит лёд? О жизни и карьере великого тренера

После победы Урманова в Лиллехаммере сложилась интересная ситуация. На тот момент у меня собралась группа, которая могла легко победить сборную мира. Именно тогда в неё пришли два юниора, ставшие впоследствии выдающимися спортсменами, чьё соперничество составляло главную интригу целой эпохи в фигурном катании.

Сначала ко мне в группу попал Лёша Ягудин. Его наставник Александр Викторович Майоров был, пожалуй, первым в моей тренерской карьере способным учеником. По окончании спортивной карьеры Майоров перешёл на тренерскую работу, у него появились свои ученики, среди которых был и Ягудин. Тем временем в нашей стране наступило не самое лучшее время, в результате чего снизился реальный уровень жизни, и спорт не стал исключением. Саше неожиданно предложили уехать работать за границей на хороших условиях. Молодому тренеру нужно было кормить семью, поэтому он не мог упустить выпавший ему шанс. Однако он не хотел оставлять своих тогдашних подопечных на произвол судьбы и передал их в мои руки. Так у меня появился Ягудин и ещё пара других ребят. Забегая вперёд, скажу, что Майорову-тренеру удалось добиться за рубежом значительных успехов. Думаю, Сашу и его супругу Ирину можно небезосновательно считать основоположниками современного фигурного катания Швеции. Его сын и тёзка, выступающий за сборную этой северной страны под руководством отца, тоже сумел достичь значительных результатов, став фигуристом уровня первой десятки чемпионата Европы. Прогрессирует и младший сын Коля.

Немногим позже у нас на катке появился приехавший из Волгограда Женя Плющенко. Первое время он приводил в изумление ребят из группы и отнюдь не своим великолепным катанием. Плющенко напрочь игнорировал заведённые порядки: не уступал тому, кто заходит на элемент, катался по центру катка, как было принято у него дома, ведь там он был лидером. Ребята, конечно, этого потерпеть не могли — они все прошли спортивную «дедовщину», неужели же новенький считает себя особенным?

Особое раздражение вызывал «бильман» Плющенко. Доходило до того, что старшие говорили: «Сколько раз сделаешь этот элемент на тренировке, столько „горячих“ по лбу потом получишь». Интересно, что ни сам Женя, ни его мама Татьяна Васильевна никогда мне об этом не говорили. Думаю, это только свидетельствует о том, что уже тогда Женя был сильной личностью. Тем не менее поначалу судьба его складывалась не лучшим образом. Жизнь на два города была тяжела для семьи, в которой работал только его отец — Виктор, человек с талантливейшими руками, который мог любую работу сделать на «отлично».

Недоброжелательное отношение группы тоже не добавляло оптимизма. В то время Женя с мамой жили в моей двухкомнатной квартире на Железноводской улице. Муж моей сестры Василий, сам в прошлом лыжник высокого класса, носил им на квартиру еду — суп в баллоне, котлеты в кастрюле, компот. Надо сказать, что в это время наша семья жила на даче в Солнечном, а квартира превратилась в своего рода спортинтернат, где встречался весь цвет мужского одиночного катания города.

Однако сложная обстановка в группе, трудности жизни на две семьи, финансовые проблемы накалили ситуацию до крайности. Помню, как однажды мы встретились с мамой Евгения на квартире, и она резюмировала: «Всё, больше не могу, уезжаю обратно в Волгоград». Наверное, если бы я мог предугадать звёздную карьеру Евгения, то стал бы её отговаривать более активно. А так я просто сказал, что отъезд будет ошибкой, ибо мальчик талантливый. И до сих пор благодарен Татьяне Васильевне за то, что она поверила мне как тренеру.

Спустя некоторое время Женя привык к порядкам в группе, а потом в Петербург вернулась мама. Ни о каком спортивном соперничестве между Плющенко и Ягудиным в то время речи ещё не шло. Первоначально они даже принимали участие в разных турнирах, поскольку Лёша был на пару лет старше. Когда он перешёл во взрослый разряд, Женя всё ещё оставался в юниорах.

Как говорил Урманов, точкой отсчёта их ледовой дуэли можно считать тот момент, когда он сам получил травму. Она заставила его пропустить целый сезон. После пропуска Алексей всеми силами хотел вернуться на свой прежний уровень. Мы лечили его в России всеми возможными методами, ездили в испанский Бильбао к светилам европейской медицины, но безрезультатно. Несмотря на громадное желание Алексея и моё стремление восстановить его к новому сезону, действующий олимпийский чемпион, в принципе, владевший двумя разными четверными прыжками, который вполне мог в Нагано-98 выиграть второе золото Игр, сошёл с дистанции.