Dante
Он и после смерти не вернулся
В старую Флоренцию свою.
Этот, уходя, не оглянулся,
Этому я эту песнь пою.
Факел, ночь, последнее объятье,
За порогом дикий вопль судьбы…
Он из ада ей послал проклятье
И в раю не мог ее забыть, —
Но босой, в рубахе покаянной,
Со свечей зажженной не прошел
По своей Флоренции желанной,
Вероломной, низкой, долгожданной…
17 августа 1936
Это не просто стихотворение об итальянском поэте. Поставленная под текстом дата отсылает нас к истории ахматовского интереса к Данте, к беседам с Осипом Мандельштамом в 1933 году, вскоре после того, как он написал «Разговор о Данте», и к последующей ссылке Мандельштама в Воронеж [79] Bethea D. M. Joseph Brodsky and the Creation of Exile. Princeton: Princeton University Press, 1994. C. 67.
. «Дикий вопль судьбы» также применим к изгнаннику Данте, как и к изгнаннику Мандельштаму, и Ахматова, говоря об одном поэте, отсылает нас к судьбе другого. Подобную тактику впоследствии использует Бродский в «Декабре во Флоренции».
Интересно, что Ахматова сопереживает Лотовой жене, которая оглянулась, и одновременно восхищается тем, что Данте, уходя в изгнание, не оглянулся. Это кажущееся противоречие снимается, если обратить внимание на то, что в этих двух случаях взгляд назад связан с двумя разными причинами.
Данте следует завету Вергилия «взгляни и проходи», не оглядываясь на остающиеся в преддверии ада души, столь ничтожные, что даже ад не может их принять [80] Мейлах М. Б., Топоров В. Н. Ахматова и Данте. C. 300.
. Жена Лота, как уже отмечалось выше, оглядывается на свое прошлое, и красные стены родного Содома оказываются местом памяти, как в ахматовских стихах местом памяти оказывается сожженное Царское Село или исчезнувший вместе с друзьями и близкими в мареве революций и войн Петербург:
Из года сорокового,
Как с башни на все гляжу.
Как будто прощаюсь снова
С тем, с чем давно простилась,
Как будто перекрестилась
И под темные своды схожу.
(«Поэма без героя»)
«Лотова жена» и «Данте» оказываются связаны в поэтической системе Ахматовой. Она и сама была склонна объединять их, свидетельство чему — магнитофонная запись, где она читает два этих стихотворения [81] Там же. C. 301.
.
Очевидно, что тема взгляда назад, возможности или невозможности вспомнить, становится одной из центральных в творчестве Ахматовой. И одновременно встает вопрос о возможности разделить эту память с другими и защитить ее от деформаций и подделок, попыток исправить прошлое. В конце жизни это выразится в борьбе Ахматовой с ошибками и искажениями в мемуарах о Серебряном веке — не только связанных с ней лично, но и касающихся тех, кто был ей дорог — Гумилева, Мандельштама, — или дорогого для нее города.
В тридцатых же это стремление к точности выражается в том числе в обращении к академической среде. Ахматова вступает в диалог с учеными-пушкинистами. Теперь она выступает в роли не только поэта, но и исследователя — знакомым она говорит, что стихов сейчас пишет мало, поскольку много времени тратит на занятия творчеством Пушкина. Ее работы о «Сказке о золотом петушке», «Каменном госте», Пушкине и Бенжамене Констане получают признание у ученых. Так, Борис Эйхенбаум пишет Николаю Харджиеву в октябре 1930 года: «Была у меня Анна Андреевна. Напряженная, но умная. Очень интересны ее наблюдения над Пушкиным» [82] Черных В. А. Летопись. C. 320.
.
Работа о «Золотом петушке» читалась Ахматовой как доклад в Пушкинской комиссии. Доклад вызвал оживленное обсуждение, в котором участвовали Б. В. Томашевский, Ю. Г. Оксман и другие известные пушкинисты. Один из очевидцев, Цезарь Вольпе, писал: «Пушкинисты выступали так, как будто условились разыграть все дело как собственную незадачливость» [83] Там же. C. 328.
.
Ахматова становится регулярным участником заседаний. Так, через год она присутствует на докладе Ю. Н. Тынянова «Пушкин и Кюхельбекер». Размышляя о судьбах поэтов и их отношении друг к другу, она задумывается о причинах непонимания Пушкиным Данте. Поэтесса Мария Шкапская вспоминает слова Ахматовой в разговоре с ней на эту тему: «Любопытно, до какой степени Пушкин не понимал Данта. Он его воспринимал как-то через XVIII век, через Вольтера. Почему об этом никто не писал?» [84] Там же.
Том Пушкина, изданный к столетию его смерти и подаренный ей составителем и редактором Б. В. Томашевским, она хранила в своей библиотеке. Сейчас эта книга находится в книжном фонде Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме, и на ее страницах можно видеть многочисленные пометы, подчеркивания, знаки NB, свидетельствующие о медленном и внимательном чтении. Часто эти пометы помогают исследователям найти многочисленные пушкинские подтексты в произведениях Ахматовой [85] См. об этом: Позднякова Т. С., Попова Н. И. Ахматова читает «Полтаву» // Вченi записки ТНУ iменi В. I. Вернадського. Серiя: Фiлологiя. Соцiальнi комунiкацiï. 2018. № 2.
.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу