Виктор Чувилкин - Девушки в шинелях

С потоком приехавших Нина выбралась на Комсомольскую площадь. Вот и часы с разрисованным циферблатом, а выше — башня-с «золотым петушком». Молодец, петушок, не прозевал врагов!

Подошел трамвай. Нина втиснулась в переполненный вагон, пристроилась на задней площадке у окна. Знакомой россыпью тренькнул звонок, и вагончики застучали по рельсам, набирая скорость.

Прислонясь к поручням, Нина жадно глядит сквозь потемневшее от пыли стекло. Мимо мелькают знакомые с детства улицы, бульвары, дома… На душе необыкновенная легкость. Все здесь до слез мило: это ее родина…

Нина почти вбежала в подъезд родного дома, отворила дверь и в волнении переступила порог. В лицо сразу пахнуло теплом и уютом. Она торопливо сбросила на кухне вещмешок и прошла в комнату. Мать сидела на диване около спавшей сестренки и что-то вышивала.

— Мама, здравствуй! Мамочка!

Они крепко обнялись, всплакнули от счастья. А мать, будто не веря, повторяла: «Нина, Ниночка…»

— Нина плиехала! — проснулась сестренка.

— Здравствуй, Люсенька! — взяла ее на руки Нина и поцеловала в щечки. — Какая ты большая выросла! — ласково теребила она мягкие волосы девочки.

— Мама сказала: буду лучше кушать суп, то еще больше выласту…

— А я тебе сейчас конфет дам. Подожди чуточку, разденусь… Мам, а в какой это газете обо мне написали? — спросила Нина из кухни.

— Кто тебе сказал?

— От мальчишек во дворе услышала.

— В «Вечерей Москве», доченька. И твоя фотография там есть.

— Интересно посмотреть бы.

— Да вон она, на этажерке лежит. Мне в военкомате дали ее. На той неделе вызывали. Я как повестку получила, перепугалась, страсть! Думала, с тобой что случилось. Ну а потом все разъяснилось.

Развернув газету, Нина увидела свое фронтовое фото и вспомнила, что недели две назад к ним приезжал фотокорреспондент Гребнев. Сверху крупными буквами было напечатано: «Москвичи в боях за Родину!»

— Ух как расписали! — улыбнулась она.

— А как же, заслужила — и расписали. Иди к столу, доченька!

— Пить хочется.

— И чаю приготовлю, садись…

Они сидели за столом. Нина с сестренкой ели жареную картошку, а мать, не отрываясь, смотрела на них. В уголках ее постаревших глаз застыли счастливые слезинки…

На другой день зачастили соседи. Они разглядывали награды, восторгались и расспрашивали о боевых делах на фронте. Уходили довольные, приговаривая: «Ты смотри, какая Нинка боевая стала!»

Не забыли Нину и заводские девчата. Первой забежала Валя Аленина, комсомольский секретарь. Она была все такой же неугомонной: засыпала вопросами и под конец уговорила выступить перед комсомольцами и молодежью на заводе. Нина согласилась.

До хлебозавода было не более километра, и Нина пошла пешком. Со своей улочки с необычным названием — Пышкин огород она свернула на Бутырскую. Здесь стояли все те же тополя, мимо которых не раз бегала и на работу, и в кино. Все окружающее было так знакомо, что слезы радости затуманили ее глаза.

У проходной Обуховскую встретила Валя и повела в красный уголок.

Шли по двору мимо цеха, где когда-то вместе пекли хлеб. Из распахнутой двери вырвался и защекотал ноздри такой знакомый сытный запах свежеиспеченных буханок. Нина с удовольствием вдохнула его всей грудью и улыбнулась.

Вошли в зал, и все притихли. Нина увидела в первом ряду и директора завода Скурихина, и сотрудника отдела кадров Гурину. Кивнула нм, смущенно опустила глаза. А Валя тут же объявила:

— Снайпер Нина Обуховская, воспитанница нашей комсомольской организации, сражается с оккупантами на Прибалтийском фронте. На ее счету более пятидесяти уничтоженных фашистов. Представляете?! Я попросила ее рассказать о своих боевых делах на фронте.

Раздались дружные хлопки, десятки восхищенных глаз смотрели на Нину. Очутившись первый раз в жизни перед такой необычной аудиторией, она оробела, мысли смешались. Сжав в руке пилотку, Нина мысленно подбодрила себя словами: «А ну смелее, гвардия!» — и успокоилась, стала рассказывать о фронте, о боевых подругах и особенно про Аню Носову, как она, забравшись на сосну, выследила и уничтожила фашистского снайпера…

Провожали Нину до проходной Клаша Зайцева и Маша Кочеткова, с которыми она работала в одной смене. Они вместе тушили зажигательные бомбы, падавшие на территорию завода в начале войны, когда фашисты рвались к Москве.

— Возвращайся с победой, Нина! Мы ждем тебя! — кричали они ей на прощанье…

Долго бродила Нина по весенней Москве. Она видела, как похорошела столица по сравнению с суровым сорок первым. От знакомых улиц, беспокойного и тесного Арбата, парка Тимирязевской академии, куда заглянула буквально на пяток минут, повеяло воспоминаниями о веселых и беспечных днях довоенной жизни, припомнились подруги детства, одноклассники… «Где они теперь? Куда разметали их дороги войны? Живы ли?..»