Леонид Треер: Пути назад нет!

«ЭКО»: —Михаил Михайлович, не замечали ли Вы связь между отношением коллектива к юмору, сатире и положением дел на предприятии!

— Зависимость четкая. Выступая на каком-либо заводе, я по реакции зала могу сказать, как здесь идут дела. Если люди раскованы, чувствуют себя непринужденно, они, скорее всего, и трудятся хорошо. Если же подчиненные озираются на директора, смотрят на него жуткими подхалимскими глазами, ждут его реакцию (он засмеялся — и они, как по команде, начинают смеяться), если картина такая, то почти уверен: дела на этом заводе идут скверно… Ничего, что я отвечаю на ваши вопросы серьезно? Я ведь не «юморыст», не весельчак, я — нормальный человек. Вы задаете серьезные вопросы — я серьезно отвечаю. Вас это устраивает?

«ЭКО»: —Вполне, Еще один серьезный вопрос: какие чувства вызывает у Вас слово «хозмеханизм»]

— Слово, по-моему, неудачное. Вернее, само по себе оно неплохое, но от частого употребления без реальных результатов это слово лично у меня вызывает мысли о бестолковости. Мне очень нравится выражение «автоматическая система экономических взаимоотношений». Длинно, но — точно. То есть, когда все идет автоматом.

«ЭКО»: —А что, по Вашему, мешает такой «автоматизации» экономики!

— Как раз об этом я хотел бы спросить ваш журнал. Я ведь не экономист. Хотя пытаюсь в своей работе сформулировать нечто. Пытаюсь не просто рассказать, а вывести какой-то «закон».

Так мне кажется. К примеру, я вернул бы деньгам их главный смысл. Вы мне отремонтировали телевизор? Я достаю из кармана деньги и плачу вам. Не перечисляю куда-то, не выдаю вам квитанцию, по которой вам где-то заплатят. Деньги нуждаются в том, чтобы они попадали из рук в руки. Для того они и придуманы. У меня, скажем, вызывает содрогание безналичный расчет.

Я не понимаю, что это такое. Перечисляются какие-то загадочные деньги, которых мы не знаем, не видим, не ощущаем. Или взять штрафы, которые одни предприятия платят другим? Штрафуемые ничего не теряют, а «потерпевшие» ничего не находят. Кроме морального удовлетворения…

«ЭКО»: —В последние годы зима для нас — полная неожиданность. Несмотря на принимаемые меры, она часто застает нас врасплох. Чем, на Ваш взгляд, объясняется такое «явление природы!».

-Длянезаинтересованных людей зима — всегда неожиданность. Для них и мода на джинсы — дикий сюрприз. И электроника на них сваливается, как снег на голову. Ну, действительно, почему такой-то коллектив должен усердно готовить к зиме отопительную систему? Ведь они все на окладе. Они от жителей домов никак не зависят. Есть тепло, нет тепла — они свое получат.

И Доска почета на них не сильно действует. То есть приятно на нее попасть, но не настолько, чтобы усердствовать. Ну, накажут начальника, влепят выговор. Или даже снимут. Ну, другого поставят. И будет он ложиться в час ночи, а вставать в пять утра. Но теплей от этого не станет. Вопрос упирается в уравниловку.

«ЭКО»: —От сатирика не ждут рецептов «лечения болезни». И все же, не приходили ли Вам в голову конструктивные идеи, пути реального решения какой-либо значимой проблемы!

— Я считаю, необходимо дать возможность как можно большему числу советских людей ездить в зарубежные страны и знакомиться с их жизнью.

«ЭКО»: — Какую проблему мы решаем таким путем!

— Люди будут лучше видеть наши недостатки. Будут перенимать «у них» лучшее. Ведь нам есть чему поучиться у капиталистов. Об этом писал еще Ленин. Журналисты нам, конечно, рассказывают о своих впечатлениях, но этого мало. Человеку нужно взглянуть своими глазами, чтобы, вернувшись домой, он мог использовать увиденное на своем заводе, КБ, институте. У нас ведь частенько едут за рубеж чиновники, которые считают эти поездки высшим благом, которые ничего не видят и ничего не могут объяснить. Не нужно бояться, что кто-то поедет и не вернется.

Тот, кто сбежит, — того не жалко, это не потеря для страны. Скорее— избавление. Я думаю, если сегодняшняя линия нашей партии, нашего правительства сохранится, эта идея осуществится в ближайшие годы.

«ЭКО»: —У Вас есть прекрасная миниатюра о необязательности.

Двое твердо договариваются о совместной работе, о точных сроках, хотя оба понимают, что дело ограничится болтовней. Люди легко обещают, тут же забывают о своем слове, — и никаких угрызений совести. В чем, на Ваш взгляд, корни этого распространенного явления!

— К сожалению, необязательность стала нашей болезнью. Она проявляется и в отношениях между организациями, и в отношениях между людьми. Необязательность рождается от недоверия, от огромного количества бумаг, от слов, за которыми ничего не стоит. Министерство может надуть предприятие, отказавшись от своего обещания. Директор, который обещал квартиру, может надуть. Горисполком дал гарантию, но сменился председатель и все переиграл… Необязательность государственных учреждений порождает необязательность нас самих. Когда-то, отец мне рассказывал, огромные пароходы в Одессе загружались пшеницей «под честное слово». Ни одной подписи! Трудно представить, но это было. Если человек решает вопрос, которым не владеет, он не может давать обязательств. Его слово ничего не стоит.