Владимир Коваленко - Крылья Севастополя [записки авиационного штурмана]

Уже сумерки легли на землю, когда летчики двух эскадрилий выстроились на бетонированной площадке у входа в ангар. Время и место были выбраны не случайно. С восточной стороны площадки круто вверх поднималась каменистая возвышенность, прикрывавшая от врага не только площадку и самолеты на ней, но и ангар. К тому же в такую пору немецкая авиация не летала и не бывало артобстрелов.

Быстроходный катер, то взлетая на гребень наката, то скрываясь между волн, быстро приближался к берегу. Через несколько минут он лихо пришвартовался, и первым на причал пружинисто выскочил стройный моряк в коричневом реглане. Это и был генерал Остряков. Легкой походкой, слегка наклонив голову, он направился к строю летчиков. Справа и слева от него, чуть поотстав, шли командир бригады полковник Раков и полковой комиссар Михайлов. Прозвучала команда: «Смирно!» Мы замерли в строю. Старший по званию — командир 1-й эскадрильи майор Виноградов, заметно волнуясь, начал отдавать рапорт:

— Товарищ командующий, личный состав первой и второй эскадрилий построен…

Мы смотрели, не отрываясь, на генерала. Было ему в ту пору чуть больше тридцати. Среднего роста. Стройный, подтянутый, реглан туго перехвачен поясом. В карих с прищуром, озорных глазах все время играет веселая искорка. Губы слегка припухшие, что придает лицу выражение мягкости, доброты. Воля, решительность в нем спрятаны глубоко. И голос, когда он произнес: «Вольно, товарищи!» — оказался негромким, спокойным.

Он приказал распустить строй и, окруженный летчиками, заговорил неторопливо, как-то особенно доверительно:

— Сейчас в Севастополе сравнительно спокойно. Но вы знаете, какой бешеный штурм выдержали севастопольцы совсем недавно, отразив удар почти шести дивизий, множества танков и авиации. За время этих боев наши летчики совершили более тысячи ста вылетов, оказав армии и флоту огромную помощь. Помогли Севастополю и десантники, освободившие недавно Керчь и Феодосию. Сейчас враг готовит очередной штурм. В Крым перебрасывается авиагруппа Рихтгофена — лучшие летные части Германии, самолетов шестьсот, не меньше. Все они базируются, в основном, на Сакском и Сарабузском аэродромах. У нас нет сил, чтобы ударить по ним днем. Значит, выход один: уничтожать самолеты ночными бомбоударами, выводить из строя взлетные полосы, деморализовать и истреблять летный состав, в общем, бомбить и бомбить от темноты до рассвета, бомбить каждую ночь. Эта задача возлагается на вас, товарищи. МБР-2 неплохо себя зарекомендовали как ночные бомбардировщики, и мы верим в ваш успех. У меня все. Вопросы есть?

— Когда начнем летать? — не удержался Женя Акимов.

— Летать? — переспросил Остряков. — Начали бы сегодня, если бы не такой накат. Значит, начнем завтра, послезавтра. В общем, засидеться на земле не дадим. Это я вам твердо обещаю.

Больше вопросов не было.

Действительно, долго засиживаться на земле не пришлось. Уже на следующее утро поступил приказ: с наступлением темноты произвести бомбоудар по аэродрому Сарабуз, где скопилось большое количество вражеских бомбардировщиков.

По нынешним понятиям от Севастополя до Сарабуза рукой подать, какая-нибудь сотня километров. Можно сказать, зона разворота для современного истребителя. А тогда на наших «коломбинах» до цели надо было топать добрых полчаса, причем все время над территорией, занятой врагом, где на каждом шагу — зенитки, наблюдательные посты, аэродромы.

Готовились тщательно. Каждому экипажу предстояло лететь не в группе, а самостоятельно, за ночь произвести три бомбоудара. Расчет был такой, что бомбы должны рваться на аэродроме через каждые 2–3 минуты, так сказать, непрерывной цепью, в течение всей ночи.

Мы с Астаховым уже знали, что это наш последний совместный вылет. Сегодня утром объявили приказ: я назначен начальником фоторазведслужбы, и по штату мне положено летать с заместителем командира эскадрильи. На эту должность назначался капитан К. М. Яковлев, который прежде летал с опытным штурманом старшим лейтенантом Федей Аброщенко. Теперь Аброщенко назначили штурманом звена, к этому полету он готовился с капитаном Смирновым, а я — в последний раз с Астаховым (Яковлева в этот день назначили руководителем полетов).

Было немного грустно. За два года мы с Колей привыкли друг к другу, подружились. В воздухе понимали друг друга с полуслова, а иногда и вовсе без слов. Теперь нас разлучали. И хотя по-прежнему в «Мечте пилота» ваши койки будут размещаться рядом (его внизу, моя — на «втором этаже»), все же теперь мы — «разные крылья».