Владимир Коваленко - Крылья Севастополя [записки авиационного штурмана]

И в это время словно проснулся эфир над Одессой: мы поняли — взлетают бомбардировщики. А вскоре увидели в воздухе всю армаду. Это было незабываемое зрелище! Плотный строй бомбардировщиков величественно и грозно плыл вдоль побережья. Над ними, словно рой шмелей, кружились истребители. Бомбардировщики шли встречным курсом, чуть левее нас. Сколько же их — 60, 70, 100? — я даже не пытался сосчитать. Представил лишь, какой грозный удар они обрушат сейчас на вражеские корабли, на нефтехранилища, которые расположены на окраине города, на портовые сооружения. Да, на что уж массированно бомбили фашисты Севастополь в сорок первом — сорок втором — с утра и до темноты не утихал грохот, — но и тогда столько самолетов одновременно в воздухе я не видел! В душе шевельнулось злорадное чувство: «Это вам, гады, за сорок второй год!».

В наушниках раздается радостный голос Захара:

— «Зоркий», «Зоркий», видишь наших? Сейчас начнется веселый разговор!

Да, «веселый разговор» предстоит в Констанце!

Через несколько минут наш самолет коснулся колесами бетонки аэродрома Одессы. «Ястребки» прикрытия сделали «горку» и ушли на свой аэродром. «Дома» мы узнали: в ударе участвует 150 бомбардировщиков, их прикрывают два полка истребителей.

…Еще не успела просохнуть наша фотопленка, как пришлось проявлять новую: бомбардировщики вернулись с задания, сфотографировали результаты удара. Они таковы: потоплены танкер, миноносец «Налука», несколько барж, подводная лодка, три торпедных катера, много судов повреждено. Все самолеты вернулись без потерь. Истребители не только надежно прикрыли «бомберов», но «попутно» сбили несколько гидросамолетов «Гамбург-140», которые встретились над морем в воздухе.

В этот день наши самолеты еще раз вылетали на удар по корту, довершали дело, начатое при первом налете.

А всего за шесть дней — с 19 по 25 августа 1944 года — авиация флота совершила 1880 самолето-вылетов на базы противника и караваны судов. Было потоплено в общей сложности 64 плавединицы, в воздушных боях сбито 13 вражеских самолетов.

Наши войска перешли румынскую границу. Началось освобождение от фашистского ига стран Юго-Западной Европы.

На Сапун-горе — весна… Щедрая, дружная. Веселые рощи дубков, гледичий, софоры зеленым шумом ласкают слух. По обе стороны асфальтированных дорожек полыхают тюльпаны, приветливо кивают головками нарциссы, на небольших изумрудных полянках желтеют одуванчики. А над головой — чистая голубизна мирного неба.

Казалось бы, ничто среди великого праздника пробуждающейся жизни не напоминает о великой скорби и боли, пережитой этой землей. Но стоит оглянуться, и взгляд наталкивается на купол диорамы, повествующей о штурме Сапун-горы в мае сорок четвертого. На это полотно, запечатлевшее апогей штурма 7 мая, невозможно смотреть без волнения. Тихо в зале диорамы, но кажется, что вокруг гремит бой: грохочут пушки, ревут в воздухе самолеты, льется горячая кровь…

Рядом с диорамой устремился ввысь шпиль гранитного обелиска — памятник тем, кто своей кровью обильно полил каменистую землю Севастополя. У подножия, на мраморных плитах — наименования частей, особо отличившихся в боях за город-герой. И среди них — 30-й Краснознаменный Севастопольский разведывательный авиаполк. Мой родной полк.

Черноморские соколы покрыли себя неувядаемой славой в боях за Отчизну. За годы войны в воздухе и на аэродромах они уничтожили 2149 самолетов врага, вместе с кораблями флота потопили 800 и повредили 500 плавединиц противника. 61 авиатору было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Девять из них — воспитанники нашего авиаполка: Василий Александрович Мордин, Василий Андреевич Лобозов, Владимир Антонович Скугарь, Владимир Гаврилович Василевский, Дмитрий Максимович Лебедев, Иван Иванович Ковальчук, Иван Тимофеевич Марченко, Александр Дмитриевич Карпов, Александр Евгеньевич Рожков.

Отсюда, с Сапун-горы, в голубой дымке просматривается мыс Херсонес. Сорок лет минуло с той поры, когда комиссар Михайлов поднял бойцов на прорыв вражеского кольца. На том месте, где он упал, сраженный взрывом, установлен бюст крылатого комиссара. Он остался для нас живым навсегда: честный и непреклонный, готовый в любую минуту выполнить трудное задание Отчизны. Имя Михайлова — в наших сердцах, в названии одной из улиц города. Другие улицы Севастополя тоже берегут имена севастопольских соколов: улица Генерала Острякова, улица Якова Иванова, улица Николая Саввы, улица Хрусталева…