Петр Горелик: История над нами пролилась. К 70-летию Победы (сборник)

Генерал Горбатов как мог противился такому способу действий. Мы в штабе знали обо всем, хотя громко об этом не говорилось. Знали по слухам, доверительным разговорам с начальниками среднего звена, а главное – по донесениям во фронт о несуществовавших контратаках противника, якобы задерживавших продвижение армии. Генерал Горбатов, рискуя быть обвиненным в невыполнении приказа, выигрывал время для тщательной разведки и поиска брешей в обороне противника, использование которых позволило бы обойти город и взять его с наименьшими потерями. Принципиальный противник действий, которые могли привести к неоправданным потерям, генерал Горбатов всякий раз, когда это было возможно, предпочитал действовать осторожно. И на этот раз командующий армией противился не напрасно, разведка доносила, что Белосток укреплен по всему периметру города.

После войны в своих воспоминаниях генерал Горбатов писал: «Брать Белосток в лоб – значило бы затевать трудное и кровавое дело». Горбатов предпочитал отказаться от салютов, но сохранить жизнь солдат. План взятия Белостока созрел, когда разведка нащупала слабое место в обороне противника к северу от города. Командарм решил небольшими силами выйти на юго-восточную окраину, удержать ее и привлечь к этой сковывающей группе внимание противника, заставить его ослабить усилия к северу от города. Маневр удался. Две дивизии обошли город с севера и тем решили его судьбу. В Белостоке к минимуму были сведены уличные бои. Тем самым и потери были минимальными.

Белосток был взят. И взят не с наскока, а обдуманно, после тщательной разведки, в результате смелого маневра, обеспечившего взятие крупного города без больших потерь. В этом суть. Здесь столкнулись два полководческих принципа: один – игнорировавший вопрос о цене победы, другой – считавший цену успеха одним из важнейших критериев в выборе способа действий.

И наконец, отражение контрудара и удержание плацдарма на реке Нарев северо-западнее Рожан в октябре 1944 года. К концу октября плацдарм был расширен до размеров днепровского. Но мы еще не дошли до реки Ожиц, указанной в приказе фронта. Оставалось еще несколько километров. Несмотря на категорический приказ фронта продолжать наступление, командарм принимает решение перейти к обороне и закрепиться на достигнутом рубеже. Решение основывалось на понимании того, что дальнейшее наступление не приведет к сколько-нибудь существенному увеличению и без того уже большого плацдарма, но окончательно обескровит войска, и мы не сможем удержать плацдарм. Опять пошли в ход рискованные донесения во фронт о несуществовавших контратаках и упорном сопротивлении противника. Последующие события подтвердили правильность такого решения. Против плацдарма, приблизившего Красную Армию к границам Восточной Пруссии, немцы бросили в конце октября отборные танковые дивизии. Армия вместе с соседями упорной обороной удержала плацдарм и обеспечила условия для решающего наступления на Восточную Пруссию. Здесь сказалось решение заблаговременно и вопреки приказу фронта перейти к обороне и подготовиться к отражению неминуемого контрудара немцев.

В 1965 году я прочел книгу генерала Горбатова «Годы и войны» и написал командующему.

«Как преподаватель военной академии я постоянно обращаюсь к богатому опыту минувшей войны, который не только полезен, но дорог и близок нам, участникам войны. Мне представляется очень ценным опыт нескольких операций, проведенных под Вашим командованием.

К сожалению, в Вашей книге днепровская, белостокская и особенно рожанская операции не нашли полного отражения. Во всех перечисленных действиях интересен момент, так сказать, “оперативного неповиновения”. Мне трудно говорить о причинах умолчания. Хотелось бы знать не только о фактах, но и о подоплеках (в архиве можно выяснить документальную сторону, но разве документы сохраняют мотивы и побуждения?)». Генерал тут же ответил мне. «Относительно поставленных Вами вопросов в письме, конечно, лучше поговорить лично. Когда будете в Москве – заходите. Буду рад вас видеть. С уважением А. В. Горбатов».

Эта встреча по разным причинам не состоялась.

Но даже сейчас, когда я давно уже вне строя, меня не оставляют в покое вопросы, поставленные в письме. Особенно «оперативное неповиновение». Ведь выполнение приказа – закон для подчиненных, это стержень воинской службы.

Сегодня, вспоминая войну, мы думаем о многомиллионных потерях советских войск. Всегда ли были они оправданы? Опыт генерала Александра Васильевича Горбатова свидетельствует: при бережном отношении к солдату, к его жизни, действуя нередко вопреки неразумному приказу, рискуя при этом карьерой, можно было минимизировать потери.