Станислав Аверков - Как я обстрелял Соединенные Штаты Америки

После того, как я написал в Москве отчет о проделанной у немцев работе, встал вопрос: что же со мной делать дальше? В конце концов, не только в органах, но и в армии оставить меня командование категорически запретило. Видимо, возникло ни на чем не основанное подозрение в том, что я мог быть перевербован американской разведкой.

Глупо. До сих пор часто думаю о том, что если бы меня оставили работать в разведке, то я бы мог стать разведчиком экстракласса. Ведь три года в немецком тылу дали мне бесценный опыт агентурной работы. Но вместо этого я был отправлен на все четыре стороны с записью в личном деле о том, что пробыл три года в немецком плену.

Зима, февраль месяц, приезжаю я на родину в Ставропольский край, в город Александровск. Родителей у меня не было, родственников тоже. Не было никого, на кого можно было бы опереться хотя бы первое время.

Ни кола, ни двора, на работу не принимают. Состояние такое, то если бы был пистолет – застрелился бы, по-другому не хотел уходить из жизни. Отослал жену с пятимесячным ребенком к ее родителям. Сказал жене:

– Нельзя вам двоим жить вместе с мной – военнопленным.

Еле удалось устроиться помощником лесничего. А тут военком начал бдительность проявлять: как, мол, так – ты три года был в плену, а уволен в 1946 году с должности помначштаба полка, который был расформирован еще в 1941 году?

Пришлось коротко рассказать военкому, кем я был на самом деле. А вокруг меня, как я теперь понимаю, агенты госбезопасности все время крутились. Дошел до них от военкома этот разговор.

В конце мая 1949 меня вызвали в Москву. Я обрадовался, думал – восстановят, но меня там арестовали.

В постановлении на арест и обыск от 1 июня 1949 года было записано:

«Будучи начальником учебной части «Сатурна», в своих лекциях Козлов высказывал антисоветские суждения».

Оказывается, и там советскому агенту под псевдонимом «Байкал-60» надо было вести пропаганду коммунистического образа жизни. Потрясающая логика!

Полтора года шло следствие. Постановлением особого совещания (судей своих я не видел) был приговорен к трем годам за разглашение сведений, не подлежащих огласке, то есть за то, что я рассказал военкому о своей разведывательной странице в судьбе.

– Отвезли меня в Казахстан, – продолжил рассказ Козлов, – где я провел оставшиеся полтора года заключения. Работал в основном на строительстве водохранилища.

После освобождения Козлов вернулся в Александровск. Кем только не работал: и пожарным, и чернорабочим, и бетонщиком.

При Хрущеве началась первая волна реабилитаций. Козлова заочно реабилитировал трибунал Московского военного округа. Но так, как будто в трибунале и в КГБ сидели юридически безграмотные дураки. Справку прислали из КГБ такую, что три года пребывания в немецком тылу как бы выпали из биографии Александра Ивановича.

Сколько ни бился Александр Иванович, так и не смог получить четких сведений о себе самом. И практически всю жизнь не имел никаких льгот, определенных государством для фронтовиков и репрессированных.

Тем не менее Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов потребовал предоставить ему список разведчиков, работавших за рубежом, отобрал из них шесть человек и приказал опубликовать о них очерки, написать о них книги, поставить кинофильмы, чтобы поднять престиж «Смерша» и КГБ. В числе тех интереснейших личностей был и А.И. Козлов.

О Козлове стали публиковали очерки, на основе его биографии появилась книга Василия Ардаматского «Сатурн» почти не виден», на экранах кинотеатров стали демонстрироваться кинофильмы «Путь в «Сатурн» и «Конец «Сатурна». Александра Ивановича стали приглашать, как консультанта во время съемок кинофильмов. Но формально Козлов везде значился просто бывшим военнопленным. Завистникам это даже дало повод распускать слухи, будто Козлов нанимает журналистов, сценаристов и писателей, чтобы они «внедряли в массы» легенду об нем, как агенте из «Сатурна».

Партизаны Белоруссии Козлову поверили. В краеведческом музее Борисова А.И. Козлову была открыта небольшая экспозиция, посвященная его подвигу. В ставропольском селе Александровском на доме, где он жил, была установлена памятная доска. Позже подобная доска была установлена в курортном поселке Краснодарского края Горячем Ключе, куда переехал Александр Иванович.

В конце 80-х ветеранские организации Белоруссии обратились с просьбой к Съезду народных депутатов СССР о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Десять лет спустя губернатор Краснодарского края Николай Кондратенко подписал ходатайство о присвоении ему звания Героя России. Ответов не последовало…