Галина Сафонова-Пирус - Игры с минувшим

С крыши закапали капели и с южной стороны завалинки подтаял снежок. Собака Ласка греется возле нее до вечера на солнышке, а кот еще не желает.

Брат Виктор снова выгреб пчелиный подмор из ульев, а мама высыпала его в решето и подогрела. Некоторые пчелки ожили. Раньше пчел, которые выползали из улья, мы почти всех убивали, а теперь каждую стараемся посадить в улей.

Сегодня с утра была почти весенняя погода, а после обеда подул холодный ветер, нагнал облаков и солнце спряталось. Но к ночи оттаяли окна.

И всё же весна! Второй день дует южный ветер, все радуется теплу, и мама вывела нашу Зорьку из закутки, чтобы она погрелась на солнышке.

Всё сильнее пригревает солнце, вздулась наша Снежка, и за плотиной стала, как небольшое озеро.

Иногда память… или сердце?.. подбрасывает из детства вот такое: Наша карачевская речушка, тогда еще бойкая, с прозрачной водой, с песком на дне, с извивающимися косами водорослей, и я с корзинкой в руках. Опускаю ее навстречу течению, завожу под косу, болтаю ногой, вспугивая рыбёшек, а потом рывком поднимаю. Быстро-быстро, с шумом исчезает вода, а там, на дне трепыхается, бьется о прутья рыбка, плотвичка серебристая.

О, радость! О, запахи воды, тины, сырой корзины!

И хотя тут же отпущу мою серебристую рыбку, но ведь видела ее, видела!.. и она была!.. была в моих руках!

Владимир Владимирович Набоков:

«Обнаружить и проследить на протяжении своей жизни развитие тематических узоров, и есть задача мемуариста».

А, может, тематический узор моей жизни – в вечном стремлении ловить и отпускать «рыбок серебристых»?

Наша Зорька вот уже третий день лежит возле дома на огороде, потому что у неё нет сил подняться. На ночь мы укрываем ее, и мама не знает: что делать?

Как же мне жалко нашу Зорьку! Наверное, она умрет.

Вчера приходил ветеринар и сказал, что лечить нашу корову нечем, а сегодня, когда я пришла из школы, то нашей Зорьки уже не было.

Весь вечер иногда начинала плакать.

Снега уже нет, последняя, грязная вода стекла в овраг, везде зазеленела молоденькая, острая травка. И как же грустно, что наша Зорька не дожила до неё!»

И все же, несмотря на бедность и недоедание, нет у меня тяжелых воспоминаний о детстве, – память сохранила лишь радостные моменты. И не было для меня слишком трудным даже то, что каждый день надо было вставать в шесть утра и идти к магазину, чтобы пораньше занять очередь за положенной по карточкам буханкой хлеба, а потом дождаться той синей будки, в которой его наконец-то привозили на санях или повозке. И до сих пор живо ощущение радости, когда иду домой с той самой буханкой и жую уголок-довесок к ней, – почему-то всегда его давали, и он полагался мне по праву. Да и потом, когда мама разрезала эту буханку на равные кусочки и раздавала нам, то я, в очередной раз прибегая в дом и понемногу отщипывая от своего, каждый раз заново радовалась: еще не всё, ещё осталось!

А те школьные кусочки чёрного хлеба – горбушка!.. ах, хотя бы досталась горбушка! – с горочкой сахарного желтоватого песка, которые нам иногда давали в школе. Я и сейчас ощущаю во рту вкус той корочки, – кисло-сладкий вкус нечаянного лакомства.

Да и вот этот «Дорожный батон», который муж только что принес, люблю, наверное, потому, что напоминает ту самую булку, которую выменяла однажды на гопик – лепёшку из мерзлой картошки, перекрученной на мясорубке и приправленной луком.

Кстати, и еще один радостный момент из памяти: черный, влажный развал оттаявшей земли и в нём – промерзший светло-коричневый, но чистенький клубень картошки! (Миниатюра: «Гопик весенний»)

Наверное, дети умеют быть счастливыми потому, что довольствуются малым и воспринимают жизнь настоящим мгновением. И как же плохо, – не мудро! – когда взрослея, мы теряем эту способность.

Когда на каникулы приезжает из Ленинграда наша соседка, как жадно слушаю то, что рассказывает! И как становится радостно, что через три года и я смогу поступить в институт, жить веселой жизнью.

Интересно, почему меня больше тянет к подруге Лоре, а не к двоюродной сестре Вале? Наверное, потому что у Лоры нет той жестокости, которая есть у моей сестры. Да, любит она уколоть человека каким-нибудь едким словом и это у неё, наверное, от матери, от тети Дины.

Лёд на Снежке трогается, около большого моста льдины уже взрывают, а на полях еще лежит снег.

Лариска, мой дорогой Чижик, сказала сегодня, что они, наверное, уедут из Карачева. Я не могу себе представить: и как я буду жить без неё? Если там, куда они уедут, не будет школы, то она не сможет окончить десять классов. Как жалко! Ведь она так мечтала стать пианисткой!