Исаак Мостов: Жаркое лето 82 года

Механическая схема бомбы с оперением Snake Eye в закрытом (сверху) и в открытом положениях. Схема из открытых интернет-источников

А для того чтобы это оставалось для противника сюрпризом, минирование должно было быть произведено ночью, «под шумок» и между бомбовых ударов по самому Бофору коллег из эскадрильи «Фантомов».

Мысль, конечно, была простая, но её исполнение требовало очень высокого профессионализма и опыта в ночном бомбометании.

Во-первых, ночь и погода – хотя и было полнолуние, наша цель была на высоте 700 с лишним метров над уровнем моря, и по ночам, благодаря средиземноморским ветрам, несущим с собой влагу, небо покрывалась слоями облаков, сквозь которые надо было разглядеть складки местности, дороги и тропы, которые и днём-то тяжело увидеть. А подсвечивать себе осветительными шашками мы хотели как можно меньше – чтобы не выдать наших намерений, с одной стороны, и потому, что благодаря ветрам на средней и низкой высотах осветительные ракеты на парашютах сносило в сторону, сводя время эффективного освещения нужного участка к 2—3 минутам, с другой.

Во-вторых, условия выполнения бомбометания – надо было зайти выше, чем обычно, и пикировать очень круто, чтобы снизить время свободного полёта бомбы. Потом, после сброса бомб, надо было вывести самолёт в горизонтальный полёт и, не отводя глаз от цели, перейти в вираж секунд на 10—15, чтобы успеть увидеть точки попадания бомб – маленькие облачка пыли, которые возмущённая земля выбрасывает вверх, принимая в себя 500-фунтовую тушу метала и взрывчатки. Их и днём увидеть нелегко, а ночью тем более. Это требовало отставить на время все правила ночного самолётовождения по приборам и, «вылупив» глаза, смотреть вниз и назад, пока не увидишь эти небольшие фонтанчики пыли. Весь этот манёвр создавал идеальные условия для вертиго – потери ориентации в пространстве – самого опасного и убийственного врага лётчиков в любом ночном полёте.

В-третьих, мы сами – нас двое над одной целью, мы без навигационного и опознавательного внешнего освещения, и мы оба, как челноки, пикируем вниз и набираем высоту для следующего захода. Две тени в ночном небе, невидимые для врага, но и друг для друга. Так ненароком можно ещё и в воздухе столкнуться…

В общем, требовалось маневрировать ночью, как днём, делать это незаметно для врага, безукоризненно выполнить сложное точечное бомбометание в тяжёлых условиях и… вернуться живыми и невредимыми. Недаром требование штаба было послать на это задание лётчиков не ниже 3-го ранга, с большим опытом ночных полётов. Ведущим на это задание назначили полковника Дани П.

Дани был очень опытным летчиком. Свою лётную карьеру он начал почти 20 лет назад – в Шестидневной войне он уже был лётчиком тяжёлого вертолёта «Супер Фрелон». В той войне, кроме обыденных боевых заданий и вылетов, он участвовал в операции по вывозу из вражеского тыла сбитого летчика. Проделав в полной темноте путь в несколько сотен километров над вражеской территорией, вертолёт Дани с группой бойцов ВДВ на борту сумел выйти на связь с командиром эскадрильи, который катапультировался в глубоком вражеском тылу и смог спрятаться до ночи от погони, найти его посреди недружественной пустыни, подобрать под носом у ищущих его патрулей, а потом «дотопать» до дома… За это и получил одну из наивысших воинских наград Израиля. После той войны перешёл в боевую авиацию и был в прошлом командиром эскадрильи «Скайхоков» и Главным инструктором Лётной школы ВВС. Там мы и пересеклись впервые, и это чуть не стало роковым для меня и моей лётной карьеры.

Высадка «спецназа» из «Супер Фрелона» – 60-е годы. © [битая ссылка] www.iaf.org.il

Главным инструктором тогда ещё подполковник Дани П. был грозным и требовательным. Нас, курсантов, он «гонял» за малейшие недочёты в обмундировании, недостаточно чистые туалеты или непорядок в казармах. Но хуже всего он был при проведении лётных экзаменов. Те, кто удостоился такой «чести», никогда не забудут, как он хмуро, со строгим выражением лица садился в кабину инструктора и молчал, пока проверяемый ученик, который уже пребывал в ужасе от факта его присутствия в самолёте, не совершал какого-либо промаха. С того момента полёт превращался в кошмар – Дани повышал голос до крика, возмущаясь до глубины души некомпетентностью и бестолковыми ответами проверяемого, на которого находило оцепенение, переходящее во временное помутнение рассудка. Бедный курсант в большинстве случаев даже не мог самостоятельно безопасно приземлиться, и вердиктом Главного лётного инструктора в таких случаях было в большинстве случаев: «билет в один конец» из Лётной школы.