Геннадий Табаков - На виражах жизни

Обдумывая прошедшие события, я виню, прежде всего, и себя, что вовремя не понял, как и большинство людей, настоящего смысла перестройки, руководил и призывал их к быстрейшим переменам в жизни партии и народа, не ведая, что прокладываем тем – самым дорогу для дикого капитализма.

Я могу в мыслях согласиться с демократизацией и введением частной собственности, в своё время Ленин включил это в свой план строительства социализма, но с разрушением Великой Страны, которую потом и кровью создавали наши предки, до сих пор примириться не могу. Предательство и обман руководства партии ввело тогда меня в сильную депрессию, и я полностью ушёл из политической жизни, потеряв веру во все, что нам говорили. Долго думал, где с наибольшей пользой применить свои знания и навыки. Более года занимался бизнесом, но мне это было не по душе, а на кого-то работать не захотел. Впоследствии купил домик в деревне и стал заниматься пчеловодством, садом и огородом, не забывая о любимой рыбалке и охоте.

Все это со временем сгладило душевные раны и сохранило мне здоровье, и я решил описать свой жизненный путь для своих внучек, родных и друзей, не претендуя на широкий круг читателей, а если будут таковы – пусть простят они меня за некоторые неуклюжие предложения и слова, а может быть и ошибки.

Буду счастлив если молодёжь узнает что-то новое для себя или просто узнает, как мы жили, о чём мечтали и думали, как достигали задуманное, а пожилой читатель ещё раз мысленно вернётся в годы молодости.

С большой признательностью отнесусь к тем, кто поправит меня в моих взглядах и суждениях или примет участие в обсуждении и оценке прочитанного ниже.

Своей малой Родиной считаю Восточный Казахстан, где я родился 1 февраля 1948 года в большом селе, районного значения, под названием Катон-Карагай, которое затерялось в высоких горах Южного Алтая, у самой границы с Китаем.

Жизнь там помню смутно, почему-то в память врезался старый деревянный дом, почерневший от времени, обнесённый забором из длинных жердей, на который я, постоянно залезал, обозревая окрестности.

Мне три года… 1951 г. Шемонаиха

Улицу, заросшую мягкой зелёной травой, по которой с гор течёт быстрый, прозрачный ручей, таких ручьёв в селе протекало несколько, в них, мои старшие братья, ловили «хариюзов», так там называли рыбу хариус, не подозревая, что на всю жизнь заражают меня вирусом рыбака, который не даёт мне покоя, и по сей день.

Моя мама Мария Семёновна Табакова (Петухова)

Родился я, в многодетной семье, восьмым – «последышем», «в рубашке» и с двумя вихрами, как говорила мама: Пчеловодом будешь! Ждёт тебя в жизни счастье!

И вот, во второй половине моей жизни, я часто задумываюсь о прожитом, как она была права, но об этом позднее. Мама, в девичестве Петухова Мария Семёновна (родилась 14 апреля 1907 года) в эти годы была ещё молодой, энергичной и красивой женщиной.

Её энергии и любви хватало не только для своих родных и детей, но и для всех животных в округе – она была, как и мой отец, ветеринаром.

Сколько её помню, всегда, днём или ночью, её вызывали, обеспокоенные болезнями своих питомцев, люди и она, безропотно, спешила на помощь к ним.

Отец её, мой дед, Семён Петухов и бабушка Акулина Ивановна, жили дружно и имели четырнадцать детей. Дед, седобородый крепыш, целыми днями работал в своей мастерской по изготовлению пимов, так называли валенки.

Несмотря на то, что у него были покалечены пальцы на руке во время Русско-Японской войны, в результате попадания пули из пулемёта Шимоза, валенки валял добротные и знатные по всей округе, в том числе и детские.

Их он делал с любовью и вручал нам каждый год, как награду, за ту детскую привязанность, которую мы испытывали к нему. Дед был потомственным казаком, подхорунжим Западно-Сибирского казачьего Войска, после ранения служил толмачом (переводчиком) при Атамане. Он знал четыре языка: китайский, казахский, уйгурский и киргизский.

Мой дед по матери Семён Петухов… январь 1917 г. (первый слева)