Том Митчелл - С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить

Казалось, Хуан Сальвадор смотрел на нас с улыбкой.

Потом мы некоторое время прошли молча. Я наблюдал за пингвином. Хуан Сальвадор постоянно вертел головой, озирая тропинку, растения, заборы и поглядывая на нас с Марией.

Медленным и неспешным шагом мы дошли до дома Марии примерно за полчаса. Мне понравились эти места. Здесь были небольшие строения, росло много деревьев и кустарников, а участки угодий чередовались с участками, заросшими подлеском, и полями, стоявшими под паром. Я подумал, что это просто идеальное место для пингвина – здесь много тени и масса объектов, которые могут заинтересовать Хуана Сальвадора.

Вдруг совершенно неожиданно, словно возникшая в лучах заходящего солнца, появилась огромная собака размером с волка. Уши собаки были прижаты, пасть открыта, на языке пена, и в глазах пылала злоба. Казалось, у этой собаки бешенство. Собака бежала, поднимая пыль, и быстро приближалась к нам. Я не знал, что делать: взять пингвина на руки, чтобы его не загрыз пес, или ударить собаку. Пока я колебался, стало ясно, что собака не собирается нападать на нас с Хуаном Сальвадором, а выбрала своей целью Марию. Я не успел ничего сделать, как собака уткнулась мордой в солнечное сплетение Марии. Та пошатнулась от удара и сделала шаг назад, ухватившись руками за морду собаки, чтобы не упасть. Я удивился тому, что собака не сбила ее с ног. Собака уткнулась носом в живот Марии и яростно завиляла хвостом, словно вертолет лопастями.

– Ух! – выдохнула Мария.

Собака налетела на нас так быстро, что я не успел отреагировать. Потом я заметил, как Мария чешет собаке за ушами.

– Хватит, глупыш Рино, хватит. Да, я вернулась, я уже дома. Отойди.

Хуан Сальвадор не придал большого значения появлению пса, который, как мне кажется, мог вполне оказаться четвероногим, описанным в повести «Собака Баскервилей», и спокойно продолжал нюхать растущие у дороги лютики.

– Рино! – послышался громкий мужской голос из-за забора, и собака исчезла так же быстро, как и появилась.

– Мария! – сказал я, чувствуя, что мои ноги все еще ватные. – Я был уверен, что эта собака на вас напала.

– Нет, – ответила Мария, поправляя платье, – это всего лишь крупный щенок. Он скоро остепенится. Но он хороший сторож и легко отпугнет любых нежданных гостей, которые захотят проникнуть на участок моего брата. Пойдемте внутрь, я вас с ним познакомлю. А вот, кстати, и он.

Несмазанная калитка заскрипела и открылась. Перед нами стоял высокий загорелый мужчина в летах. Несмотря на преклонный возраст, он был мускулистым от долгих лет физического труда, на его губах была улыбка, а глаза озорно блестели.

Мы вошли в калитку, и он пожал мою руку.

– Добро пожаловать, сеньор. Меня зовут Мано. Надеюсь, что вас не испугал Рино. Иногда люди его боятся, но на самом деле он и мухи не обидит, правда, собача?

Собака лежала у ног хозяина и, услышав свое имя, завиляла хвостом, подняв облако пыли. Рино навострил уши и поднял голову, всем своим видом показывая, что ожидает приказаний хозяина. Собака высунула язык и часто дышала. Потом собака посмотрела на меня, и я увидел, что один ее глаз зеленый, а другой – карий. У меня возникло ощущение, будто собака смеется надо мной.

– А, вот и Хуан Сальвадор! – продолжал Мано и приветственно кивнул пингвину, который рассматривал непривычную обстановку. – Добро пожаловать. Проходите! Сейчас мы вам предложим что-нибудь попить. Нола! Гости уже здесь! Рино, на место! Матео! Донна, Глория! Да где же вы все, внучки? Выходите и встречайте гостей!

Он отдал все эти приказания, и мы подошли к дому, из которого с большим подносом прохладительных напитков вышла женщина – видимо, Нола. Отовсюду к нам сбежались дети. У одной из девочек в руках был испуганный белый кролик, а один мальчик строгал перочинным ножом палку. Рино исчез в своей конуре около дома.

Мано повернулся в сторону дома и повел нас в тот уголок участка, где росла дававшая тень старая бугенвиллея, на которой распустились цветы с фиолетовыми лепестками и белыми пестиками и тычинками. Бугенвиллея обвивала навес, стоящий на врытых в землю шестах.

Мано сел на стул. Было совершенно очевидно, что это его стул и он сел за столом на свое законное место. Он предложил мне занять место рядом с ним.

– Хотите пить? – спросил он меня. – Не желаете мате? Вам мате нравится?

Не успел я ответить, что мне не очень нравится аргентинское мате, вкус которого напоминает вкус заваренного сена для корма скота, как Мано приказал Ноле дать мне мате. Нола уже приготовила мате и предложила его мне. Она попросила меня передать ей пакет с рыбой для пингвина, который я принес с собой, чтобы она положила его в холодильник. Потом Нола вернулась к нам, держа в руках тарелку, на которой лежало несколько рыбешек. Она попросила меня показать детям, как надо кормить пингвина.