Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том III. СССР после 1988 года

В развитых странах с экономикой на базе частной собственности достигнут высокий уровень жизни, а обуздание эксплуатации осуществляется на основе Классовой борьбы путем забастовок, организуемых профсоюзами.

Нас тоже в институте учили Марксизму – Ленинизму, но к 80-ым годам мы поняли, что многое в этом христианско-коммунистическом учении неосуществимо. Прекрасно и правильно! Но неосуществимо.

А теперь я понял, что не только неосуществимо, но и ошибочно (Горбачеву, в соответствии с его положением, надо бы понять это раньше меня). На мой взгляд, Маркс допустил две ошибки, которые на пути страны к величайшей вершине, достигнутой на основе принятой народом идеи социализма, коверкали этот путь противоестественными трудностями и политическими преступлениями и, в конечном счете, погубили эксперимент.

Я уж не говорю об утопичности самой коммунистической идеи, основанной на представлении о божественной способности человеке жить по законам разума, минуя закон борьбы за существование.

Положение же о социализме не противоречило закону борьбы за существование, неудача при его строительстве была порождена тактической и стратегической ошибками.

Первая ошибка заключалась в утверждении, возникшем из опыта Парижской коммуны, что революция должна завершиться диктатурой пролетариата. Положение о диктатуре пролетариата уничтожило оппозицию и политический вид борьбы за совершенство руководства, и открыло дорогу тоталитаризму и политическим преступлениям при кровавой диктатуре.

Вторая ошибка заключалась в утверждении, что поскольку при коммунизме отомрут товарно-денежные отношения, то уже при строительстве социализма надо от них постепенно избавляться. Это утверждение, с одной стороны, заставило, а с другой стороны, позволило руководству страной встать на противоестественный путь искусственного управления экономикой.

Руководство страной вместо того, чтобы развивать рыночные отношения с конкурентной борьбой между социалистическими предприятиями, признав их средства производства и продукты их труда их коллективной собственностью, предпочло плановое изготовления товаров на государственных предприятиях и назначение за эти товары цен на основе умозаключений, ориентируясь на себестоимость и на политическую целенаправленность, а не на спрос, что, в конечном счете, привело экономику к краху.

Ко времени прихода Горбачева к власти, положение в экономике сложилось в рамках прежних экономических отношений не разрешимое.

Когда в конце правления Брежнева рост потребления превысил прирост производства, стали постепенно расти цены на базаре (до этого четверть века бывшие практически неизменными). Для поддержания благосостояния пришлось ускоренно повышать зарплаты. Но при этом Политбюро во главе с Горбачевым, продолжая демонстрировать дееспособность социалистической экономики, держало цены в госторговле неизменными, не смотря на рост зарплаты, т.е. на рост затрат на производство, и производство стало нерентабельным, платить зарплату стало не из чего, и пришлось включить печатный станок, началась инфляция. Смена экономической формации стала неизбежной.

Это очень упрощенное объяснение, ибо рост потребления при Брежневе можно объяснить необоснованным ростом зарплат, демонстрирующем «успехи социализма».

При относительной политической свободе, дискуссия между экономиками и политиками в таком упрощенном виде стала доступна нам.

Стали появляться исследования причин разрушения промышленности – было ли это только причиной низкой квалификации руководителей государства, или это была, осуществленная не бескорыстно, целенаправленная деиндустриализация страны. Слышал, вроде от Хазина, по проводному радио в первых числах февраля 2012 года, что многие склоняются к последнему.

Рассматриваемое экономистами, как ВЕЛИКИЙ ЭКСПЕРИМЕНТ, созданное в 17 году государство, отвергающее частную собственность на средства производства, пока экономика была мобилизационной на основе жесткого принуждения , демонстрировало жизнеспособность.

В этом государстве выросли свои инженеры, создающие какие-никакие самолеты, какие-никакие автомобили, ракеты и космические станции, атомные ледоколы и домостроительные конвейеры. Но эта жизнеспособность была искусственной – за невыполнение плана руководителя могли расстрелять, к руководству ставили таких людей, которые были способны для выполнения плана сделать невозможное, когда сверхплановые и сверхурочные работы были нормой.