Людмила Серебрякова - Мастер танковых ударов

В сентябрьские дни 1939 года ушёл на войну знающий специалист, любимый учениками и близкими, просто хороший человек – Андрей Серебряков. Ушёл прямо с занятий и в тот же день слушал перестук колес воинского эшелона, увозящего своих пассажиров в неизвестность. Впереди был Польский фронт.

Полина Серебрякова вспоминает проводы и песню «Любимый город». Эта песня как своеобразный музыкальный звоночек возвращает её в далёкое и близкое прошлое. Песня-раздумье: о долге и верности, об ожидании и надежде на радостную встречу.

Андрей и его сверстники, молодёжь призыва 1939-40 гг., простившись с домом, с родными и друзьями уходили в армию. Думалось и верилось, что ненадолго.

Историческая справка

30 ноября 1939 года началась «Финская война». Граница двух стран к тому времени проходила по Карельскому перешейку в 35-ти километрах от Ленинграда и представляла собой с финской стороны систему мощных укреплений, известную как «Линия Маннергейма». Боевые действия носили ожесточённый характер и отличались многочисленными потерями с обеих сторон.

С этого времени – Андрей на Финском фронте. Бои на Карельском перешейке в ту суровую зиму 1939-40 гг. были тяжёлыми. «Линия Маннергейма» неприступна: сугробы по самую башню, поляны и косогоры изрыты рвами и траншеями, перехвачены надолбами и ежами. Его отличали находчивость и мужество, умелая организация работы, высокий профессионализм водителя-танкиста. Именно в боях на Карельском перешейке он снискал себе славу «мастера танковых ударов».

«Война с финнами была рассчитана на короткое время, считалось, что мы сумеем эту войну закончить в зимний период одним Ленинградским военным округом, – вспоминал в мемуарах подполковник медицинской службы в отставке М. А. Новиков. Наши интенданты дивизий так же мыслили и не спешили вовремя переодеть личный состав в тёплое обмундирование. А тут не замедлили северные морозы в 40–45 градусов и ниже. Началось у красноармейцев массовое обморожение конечностей. Согреться было негде, костры разводить было запрещено. Ежедневно нарастало поступление бойцов с глубокими обморожениями ног и рук. Не помогали в этой беде и ворошиловские 100 граммов. А всё стрелковое оружие – от пистолета до пулемёта, от жестоких морозов перестало стрелять».

Ранним декабрьским утром 232-й отдельный разведывательный батальон 39-й танковой бригады вышел на выполнение боевого задания: пробить брешь в укреплениях врага, проделать проходы в проволочных заграждениях, по которым должна пойти пехота.

В голове танковой колонны первой шла машина командира роты. За ней, по её следу, двигались и остальные. Но, вот, командирский танк вдруг остановился и тут же завернул такой замысловатый вираж, что сразу стало понятно: водитель танка – парень с характером.

– В чём дело, товарищ Серебряков? – требовательно спросил командир танка, еле удерживаясь на сиденье.

– Противотанковый ров, почти до краёв заметённый снегом, – ответил спокойно.

Командир вышел из танка, осмотрел ров, прикинул его глубину и, возвратившись в танк, спросил:

– А может, попробуем перемахнуть?

– Возьмём, если с разгона!

– Давай!

Танк отошёл назад, набрал скорость и с ходу прошёл через ров, проложив путь для остальных танков. Колючую проволоку, что была за рвом, мощная машина легко порвала и вдавила в снег.

Однажды в разведке завязался бой: открыли огонь финские пушки, наши ответили. Андрей, умело маневрируя, наскочил на вражеское орудие и раздавил его вместе с расчётом.

Танк, хотя и получил два удара по лобовой броне, продолжал носиться по заснеженной поляне, уничтожая огневые точки противника.

– Серебряков, ты зачем кренделя выкручиваешь? В танке не усидишь! – рассердился командир.

– Не хочу, товарищ лейтенант, чтобы нас в перекрестие прицела поймали, – и тут же выписал такую «восьмёрку», что ей позавидовал бы любой фигурист.

– Пушка впереди справа, – доложил башенный стрелок.

– Вижу, – коротко ответил, вытирая со лба пот.

– Обойди её. К опушке леса, вперёд! – приказал командир.