Виктор Королев - По следам Пушкина

Шуйская очень быстро стала незаменимой в графском доме. В особой кухне она по-прежнему готовила для него обед. Получала уже 2400 рублей, зимы проводила в Петербурге, остальное время года – в Грузине, куда всё чаще приезжали именитые гости. К тому времени всё, что Аракчеев хотел переделать, было построено.

Имение было приведено в образцовый порядок. Посетивший имение историк Н. Карамзин писал, что даже в Европе он не встречал такого великолепия. Каменный дворец, возводимый лучшими архитекторами Европы, был закончен к 1806 году. Сиял золотом огромный Андреевский собор, фонтаны били в зеркальных беседках, на дорожках ни соринки, в доме – ни пылинки.

Приехал посмотреть на владения графа и император Александр I. Домоправительница дворянских кровей Анастасия Федоровна Шуйская была представлена государю-императору. Царь всё понял, но ничего против не сказал, хотя и старался общаться только с графом. Свита тоже всё поняла, и с тех пор любой сановник мог попасть к всесильному Аракчееву только с соизволения «злой Наськи», как они стали величать её за глаза.

Конечно, странно, что полуграмотная деревенская девка сумела войти в полное доверие военного министра. Впрочем, бывали и потом похожие истории на Руси. Да и сейчас немало такого. Как говорится, сердцу не прикажешь, а если Бог захочет наказать, то отнимет разум.

10-го сентября 1825 года случилось страшное. В очередном припадке ярости «злая Наська» истыкала ножом лицо дворовой девки. Вечером в барские покои ворвался жених этой девицы и тем же ножом отрезал Анастасии голову. Граф едва не сошел с ума. И только несколько дней, проведенных в монастыре, слегка осветлили его разум, и он, вернувшись, устроил великую разборку, казня всех правых и виноватых.

Тогда-то на следствии и открылось, что Настасья была бесплодна и весь срок беременности носила под платьем подушку. А настоящая мать – та женщина из соседнего села, что стала кормилицей Мишеньки. Всесильная барыня запугала ее, пригрозив смертью, и, как только дитя родилось, приказала окрестить и принести к себе. Протоиерею было сказано, что младенец умер при родах, а похоронили пустой гробик.

Надо отдать должное, Аракчеев не отозвал Мишу из пажеского корпуса. Он и потом не мешал ему делать карьеру, просто перестал с ним встречаться.

«Сын» получит офицерский чин, станет георгиевский кавалером. После смерти графа он быстро сопьется и сгинет неизвестно где.

Расследование раскрыло Аракчееву глаза и на другое. В отсутствие графа никто не собирался хранить ему верность. В постели обожаемой им домоправительницы за эти годы побывало немало мужчин, в том числе и подчиненных графа по военному ведомству. От этого удара в самое сердце Аракчеев никогда не оправился.

Он просто тихо исчез из истории Отечества.

Граф собою «был безобразен и в речах произношения гнусливого», что людей отталкивало от него. Да и он сам, подолгу бывая в опале, не только в Грузине, но и в петербургском доме тоже, вел жизнь далеко не светскую. Обыкновенно он вставал в четыре часа утра, до развода караула занимался в кабинете бумажными делами: читал почту, разбирал документы, делал пометки и писал резолюции. Развод караула часто принимал самолично и всегда бывал при этом взыскателен. Не было случая, чтобы кто-то из офицеров остался ненаказанным.

В 12 часов граф обычно ездил во дворец с докладом, и берегись все, мимо кого мчался эскорт, особливо военные. Из дворца возвращался к обеду. Ровно в два часа садился за стол. Иногда приглашал с собою личного доктора, адъютантов или дежурного по канцелярии офицера. Обед был всегда умеренный, блюд готовилось немного, но вкусно. Вина почти не подавалось. За столом хозяин сидел с полчаса, был разговорчив и шутил, хотя не жаловал словоохотливость у других.

Званые обеды собирал редко. Один из современников Аракчеева пишет: «Обеденный стол графа был весьма хорош, но порции не должны были превышать известной меры. Так, например, куски жареного мяса или котлеты были определены по числу гостей, и горе тому, кто возьмет две котлеты: отныне он мог рассчитывать на долгое преследование со стороны графа. Порядок же и чистота в доме были такие, что малейшая пылинка на стене, едва приметная для микроскопического наблюдения, имела следствием для слуги палочные удары и арест для чиновника».

После обеда Аракчеев опять принимался за работу. Потом был перерыв на чай и краткую прогулку, после чего он снова садился за письменный стол. В девять часов вечера обычно ложился спать, хотя частенько в полночь вставал и устраивал ревизию дежурным адъютантам. Такому раз и навсегда установившемуся распорядку дня и образу жизни он никогда не изменял ни под каким предлогом.