Николай Амосов - Полевой госпиталь. Записки военного хирурга

Набирается десяток – ведут в баню, в овраг. Иду и я посмотреть, что там делается, в овраге.

Банька маловата, но воды много – горячей, холодной. Рябов молодец. Мочалок только не хватает.

Тут настроение уже получше. Улыбки и даже шуточки.

– Спасибо, товарищ военврач, за баньку! С запасного полка не мылся: все причиндалы опарил.

С камерой, к сожалению, заминка – очередь на дезинфекцию.

В столовой, под навесом, солдаты сидят уже другие – веселые, в свежем белье.

– Как в субботу, после покоса. Спиртику бы поднесли, медицина!

Но водка не положена.

Раненые поступили обработанные, но все же перевязочная работает вовсю. У кого повязки кровью промокли, у кого замочили в бане, кто сам попросит. Все сидя перевязываются. Истории болезней тут же записываем.

Такие все простые ранения. Какая уж тут хирургия! Подождать, не трогать – и заживет. Но я впервые видел раненых, и поэтому интересно.

Наш профиль – сквозные и касательные пулевые и мелкоосколочные ранения мягких тканей конечностей, груди и живота. Пишут в «указаниях»: мелкие осколки до пяти миллиметров не нужно торопиться доставать. Если размер больше – лучше удалить или рану рассечь.

Сделал первую операцию – удалил осколок. Долго не могли усыпить: было сильное возбуждение – раненый чуть со стола не убежал. Оскандалились.

Бомбежка

Конец сентября. Мы уже больше месяца работаем в Сухиничах.

Наш фронт остановился. Даже больше – взяли Ельню. Маленькая станция и поселок Ельня, но это символ: «Наши тоже могут». Две недели почти постоянно была слышна канонада, и все раненые прибывали оттуда. В день штурма и взятия они поступили такие возбужденные, довольные – совсем не те люди, когда бежали. Что значит победа.

Но немцы подошли к Киеву. Пришлось и его отдать. Все переживали утрату. Казалось, остановили! Но нет, пока нет. Обороняется Одесса. Ленинград, видимо, окружен, но крепко держится. Может быть, здесь остановят? Намечается союз с Англией и даже Америкой.

Мы живем с начальником в чистеньком домике. Он хороший человек, Хаминов. Доктор хороший. Только власть любит, подхалимаж. Но все – в меру.

Мы сильно разрослись. Сегодня на пятиминутке доложили – 1150 раненых! Правда, здесь, в Алнерах – 420, остальные в тех самых бараках, выздоравливающих.

Вчера приезжал генерал. Ругал порядки – приказал ликвидировать Алнеры и организовать весь госпиталь в бараках при станции…

Итак, мы почти переехали. Многих выписали в часть, и в Алнерах осталось человек сто раненых – только в школе и в клубе. На матрацах, на простынях, в стираных штанах и гимнастерках.

Госпиталь будет как игрушка. Бараки построены два года назад для ФЗО. Есть баня и прачечная, столовая. ГЛР на тысячу человек и даже больше. Разумеется – перевязочная, операционная. Сейчас у нас семьсот пятьдесят.

Едем с начальником на двуколке. Он правит.

– У меня такая же таратайка в Устюге была.

Обсуждаем сводку: «Бои по всему фронту». Примеры героических подвигов. В газетах – декларация СССР, США, Англии о координации усилий. Очень важно – не одни.

Заехали на хоздвор, Хаминов отдал лошадь, занялся хозяйством. Я иду в перевязочный барак. Нужно посмотреть, как Канский, санинструктор, автоклав устанавливает.

Вдруг – крики:

– Самолеты! Самолеты!

Замер: слышен мощный гул, такого еще не было. Двор уже полон народа – солдаты, сестры и санитары. Доктор-терапевт истошно кричит:

– Уйдите, уйдите в халатах! В щели!

Вот оно, настоящее. С запада в правильном строю движется на нас целая эскадрилья самолетов. Хорошо что щели отрыты и бараки стоят не густо.

– Врачи, сестры! Не прятаться, пока раненые не укрыты! Вывести всех из бараков!

Впрочем, едва ли кто меня слушает. Самолеты почти подходят к краю нашего поселка. За ним стоят зенитки.

Вот они ударили – залп сразу из всех трех орудий. Белые облачка разрывов еще не достигли самолетов.

Приближаются. Зенитки медленно поднимают стволы, стреляют навстречу почти непрерывно. Три передних самолета странно повернулись на крыло, застыли на долю секунды и вдруг ринулись вниз – прямо на батарею.

– Пикируют!

Три высоких хвоста земли взвились и закрыли зенитчиков. И одновременно ударили звуки – визг пикировщиков, визг бомб, грохот взрывов.

Фонтаны земли осели. Храбрые ребята эти зенитчики. Задрали свои зенитки почти вертикально и стреляют прямо навстречу следующей тройке пикировщиков. Опять визг, грохот.

Уже не пикируют, к нам подходят – путь к станции через нас. Сейчас дадут! Взглянул – двор как вымело. С крыльца видно, в щелях лежат друг на друге, лицами вниз. Сам хочу спрятаться, исчезнуть. Но стесняюсь – санинструктор Коля Канский глядит на меня: испугаюсь ли?