Дмитрий Шульгин - Музыкальные истины Александра Вустиса

Условно здесь можно добавить флейту, как, кстати, у Баха в кантатах: добавляется к «поющему хоралу» еще «играющий хорал» – ну, как бы делается усиление фактурное и драматургическое одновременно. Тем более, что флейта у меня есть и в «Lamento». Так что получилась бы и тембровая какая-то связующая ниточка.

А в тексте я в этом номере использовал только половину стихотворения Лермонтова, потому что нужно было кончить на каком-то общем моменте, поскольку дальше у него идет более личное, связанное с конкретной женщиной: «Вверху одна горит звезда, мой ум она манит всегда, мои мечты она влечет и с высоты мне радость льет…». Потом я к тому же и подредактировал этот текст: у меня ведь все было на четыре четверти и это мне показалось немножко скучновато, монотонно как-то. Так я стал что делать? Сбивать иногда размер – как бы сокращать его. Мне показалось, что это лучше: сжимается, а потом снова четыре четверти. 33 33 А. К. Вустин: «Теперь я склонен вернуть первоначальный вариант» (из бесед с композитором 2007 года).

– Сколько здесь должно быть исполнителей?

– Все равно. Абсолютно. Желательно только, если такая возможность есть, конечно, чтобы скажем верхний голос были не сопрано, а дисканты – это очень красиво – детские голоса в хорале, и это тоже имело бы определенный образный смысл…

– Это 1969-й?

– Да. Но сочинялась «Симфония…» уже с 1967-го года. Кстати, первая часть тогда называлась «Море», а вторая – основная – называлась «Ассоль».

– А вся «Симфония…»?

– «Алые паруса»…

– Скажите, пожалуйста, материал «Симфонии…» изначально создавался как нечто последовательное и взаимосвязанное?

– Да! Это и мыслилось цельно и последовательно писалось, кстати, в отличие от тех же «Трех хоров» 34 34 «Три хора» – 1. «Плач по жертвам Армении»; для мужского хора и большого барабана; 1988; 2. «Lamento»; для смешанного хора и флейты; авторская редакция «Lamento» для фортепиано (1974); 1976; 3. «Звезда»; для смешанного хора на стихи М. Лермонтова; 1967; dur. 10'. .

– Первая часть здесь прелюдийная – это как бы атмосфера морская. А вторая и третья части – это как центр всей психологической драмы – ведь здесь Ассоль, которая ждет и ждет какого-то чуда. Она ждет, и тут вдруг (3-я часть) появление неизвестно откуда возникшего корабля, и здесь же и жених прекрасный. Разве это не чудо?! Какая-то трансформированная христианская, как я теперь понимаю, мысль – чудо, логически ничем не мотивированное. Вот, собственно и все. Мне кажется, что человеческой душе вообще без этого нельзя, без этого томления по чудесному. Иначе во что мы превратимся?

– Здесь есть конкретная программа?

– Нет. Начисто нет! Только идея, о которой я вам рассказал. Я не так уж много читал Грина, но во всяком случае какой-то мир необычный, влекущий у этого человека почувствовал сразу. Не случайно он еще и по-настоящему «крымский человек». А в Крыму ведь всегда жили какие-то особенные писатели. Тот же Волошин, скажем, и…

– Вы бывали в Крыму?

– Нет! Ни разу. Так что и сам Крым для меня – как своего рода греза.

Я, кстати, одну фактуру отсюда ввел потом в музыку к фильму «Anna Karamazoff». 35 35 «Музыка к фильму «Anna Karamazoff в 10 частях – 1991.

– Из первой части «Симфонии…»?

– Да с ее 17-й страницы. Это для меня как бы море волнующееся, переливающееся, а иногда даже и бурное.

Так вот первая часть, она прелюдийная, немножко сжатая. Вторая часть – это уже соната настоящая, развитая и тематически насыщенная. А финал Симфонии – ее третья часть – это собственно «Алые паруса». Но повторяю, основная часть здесь вторая.

В окончательном варианте я затем заменил названия частей. Первую часть назвал просто «Прелюдия», то есть это как бы вступление в симфоническом цикле; вторая часть была названа «Сонатой», а третья – «Cantus firmus». И, кстати, роль cantus firmus`a здесь исполняют струнные – первые и вторые скрипки – некая тема, которую я даже вначале записал для себя более короткими длительностями. Но потом я распределил ее на всю часть и «расширил», так сказать, белыми нотами. Тем не менее, этот cantus firmus – вполне «законченная мелодическая единица», она идет как некий сквозной материал, на который накладывается фуга. Я здесь помню долго очень работал восьмыми, но потом почувствовал, что это страшно скучно – все время играть одними восьмыми – и стал разнообразить движение «перерывами», задержаниями нот, нарушающими эту равномерность восьмых. В результате создается некий «плавающий» ритм (как судно, покачивающееся на волнах). А на этом фоне – фуга, которая начинается у тромбона, как видите, потом тема идет у других духовых – трубы, валторны и флейты. Причем флейта простая, но поет она очень высоко – чуть ли не на две октавы отделена от остальных, так что прекрасно звучит в этом регистре. Кроме того, здесь медные должны хорошо звучать на piano. Но я никогда не слышал этой музыки, потому что она еще не игралась. Так что, надо проверить эти мои слова. Кроме того, мне кажется, что финал может существовать и в виде отдельной пьесы, то есть исполняться как просто «Cantus firmus» в какой-то программе. Но я не очень теперь добиваюсь исполнения старых произведений. Вот, я мог бы сейчас представить его на «Московской осени», но предложил более важное для меня сочинение.