Фабиан Гарин - Командующий фронтом

Сергей, впервые услышав из уст Никанора его рассуждения, даже позавидовал его умению разбираться в политической борьбе и признался Никанору, что общение с ним дает ему, Сергею, не только моральное удовлетворение, но и жизненный опыт.

— Не верю тебе: ты студент, учишься наукам, книжки читаешь.

Сергей почувствовал себя ущемленным и пожалел об излишней откровенности. Жарков долго испытывал студента и пришел к выводу, что его искренность не вызывает сомнения.

С этого дня их дружба стала крепнуть.

Однажды Сергей застал у Жаркова незнакомого человека. На его щеках горел болезненный румянец. После ухода незнакомца Жарков сказал:

— Хороший человек! Самого Максима Горького знает, много раз беседовал с ним по нашим делам. Но только болезнь подкашивает, по всему видать — чахотка. Приходи на будущей неделе — познакомлю.

— Как его зовут? — поинтересовался Сергей.

— Тихоном.

Знакомство состоялось. Тихон смотрел на Сергея глубоко запавшими на худом лице светлыми глазами и слушал его неторопливую речь.

— Хотите работать? — спросил он.

— Очень! Был бы здесь мой друг — все бы по-другому сложилось.

— Кто он?

— Федор Кодряну.

Тихон пристально поглядел на Сергея и добродушно спросил:

— Не вы ли его бывший ученик?

— Да!

— Знаю про вас. Федор хвалил… Ну что же, на первых порах можно предложить вам прочитать лекцию.

— С радостью!

— Поезжайте в Одессу и прочтите революционно настроенным студентам доклад о задачах молодежи. Вы ленинскую статью знаете?

— Мне Кодряну давал ее читать.

— Сами вы, кажется, южанин? — спросил Тихон.

— Из Бессарабии. Родился в Пятре, а учился в Кишиневе.

— Давно дома не были?

— Давно.

— Вот и поезжайте в Одессу, а заодно навестите своих. В следующее воскресенье мы здесь встретимся, и я дам вам адрес одной одесской курсистки.

Татьяна Сергеевна обратила внимание на приподнятое настроение жильца.

— С чего бы это, Сергей Георгиевич?

— Домой еду.

— Наконец-то матушку повидаете.

…Люся была двоюродной сестрой Сергея, он писал ей иногда из Питера, но не знал о ее дружбе с Тихоном. Сейчас он радовался вдвойне: повидать любимую кузину, которую не видел свыше шести лет, и тому, что их теперь объединяет не только родство, но и революционная работа, о которой ни один из них раньше не догадывался.

В Одессу поезд пришел под вечер.

Сергей покинул вагон и двинулся с потоком пассажиров. Сдав чемоданчик в камеру хранения, он вышел на площадь. Перед ним лежала прямая как стрела Ришельевская улица. Дойдя до Дерибасовской, Сергей расспросил, где Конная.

В окнах дома № 17 по Конной горел свет. Сергей поднялся на третий этаж и робко позвонил. Дверь открыла девушка, лицо которой трудно было разглядеть в полутемной прихожей.

— Можно попросить Люсю? — спросил он застенчиво.

— Это я.

— Вам письмо от Тиши из Петербурга.

Он извлек из кармана маленький конверт и протянул его. Девушка быстро спрятала письмо в рукав платья и тихо сказала:

— Ждите меня на другой стороне улицы.

В ту же минуту дверь перед ним захлопнулась.

Люся пришла только через полчаса.

— Не могла раньше, — оправдывалась она. — Давайте знакомиться. Как вас зовут?

— Сергей Лазо.

От неожиданной встречи Люся ахнула.

— Кто бы мог подумать? Сереженька! Неужели это ты? Не узнала. Как ты возмужал, изменился… Помни, что мама не должна знать о твоем приезде. И даже видеть тебя. Ночевать будешь у моего приятеля, а завтра придешь ко мне под видом столичного поэта, приехавшего читать свои стихи.

— Все будет так, как ты этого хочешь.

Люся почувствовала в его словах обиду.

— Вот это уж напрасно, — постаралась она его успокоить. — Я знаю, что делаю. Скажи, пожалуйста, как здоровье Тиши?

— К сожалению, не могу сказать, но товарищ, у которого мы с ним встретились, уверял, что Тихону надо серьезно лечиться.

Они долго бродили по улицам ночного города, и со стороны казалось, что эта влюбленная пара все не может расстаться.

Простились в полночь. В порту на пароходах били склянки.

Уговорив мать уйти к знакомым, Люся устроила сходку. В столовой собрались студенты и курсистки. На столе, накрытом белой скатертью, стоял никелированный самовар. От самовара вилась тонкая струйка пара. В вазочках лежали сахарные баранки.

Сергей сидел один в Люсиной комнате, а сама Люся носилась по квартире, хлопоча, как и мать, когда у них собирались гости. Наконец она вбежала в свою комнату и быстро проговорила: