Фабиан Гарин - Командующий фронтом

— Название «Что делать?» я уже читал у Чернышевского, а вот «Шаг вперед, два шага назад», — это очень образно. Человек мнит о себе высоко, считает, что делает шаг вперед, а на самом деле отстает на шаг. Прямо-таки математически это получается…

Кодряну развел руками:

— Математику из тебя не вышибешь, ты действительно в нее влюблен. Но поговорим о книге «Шаг вперед, два шага назад». Ее надо не просто прочесть, — правда, я знаю, что ты внимательно все читаешь, — а изучать. Из предисловия ты поймешь политическое значение раскола социал-демократической рабочей партии.

— А почему Ленин дал такое название книге?

— Прочти, и ты поймешь, но я скажу тебе в двух словах. Создание партии на Втором съезде было шагом вперед, а то, что меньшевики стали вытворять после съезда, — два шага назад. В книге ты найдешь интересное место — там говорится о партии, как руководящей организации пролетариата. Запомни, что без партии пролетариат не может победить.

…Весна в 1913 году наступила рано. Из каналов лед понесло в Неву, а оттуда в Финский залив. Снег на улицах убрали. Над Адмиралтейством горел на солнце золотой шпиль. По Невскому проспекту катились кареты с разодетыми дамами и офицерами в блестящих мундирах. Сергей терпеть не мог всю эту мишуру, но к военному делу относился с большим интересом. Ему особенно нравилась артиллерия, требовавшая познаний в математике и физике.

— Что бы ты сказал, — спросил он у Кодряну, — если бы я сменил студенческую куртку на офицерский мундир?

Кодряну от удивления заморгал глазами.

— Зачем тебе, будущему инженеру-технологу, офицерский мундир?

Сергей зашагал по комнате, потом остановился у окна и задумался.

— Погоны нравятся, — с иронией добавил Кодряну.

Сергей давно продумал все, но не знал, с чего начать, а ирония Кодряну заметно обидела его.

— Золотыми погонами меня не соблазнишь, — ответил он.

— Тогда зачем же тебе идти в офицеры?

— В армии нужны свои люди. Вдруг завтра возникнет вооруженное восстание…

— Вполне возможно.

— Допустим, наш человек, одетый в офицерскую форму, ведет роту солдат на усмирение восставших рабочих. Казалось бы, что столкновение неизбежно, на мостовую прольется кровь. Но в пути офицер толково разъясняет солдатам, куда они идут и зачем. «Своих идем убивать, — говорит он им, — разве рабочие не такие же, как мы, люди?» И солдаты, вчерашние крестьяне, прислушиваются к словам своего командира. Вместо того чтобы стрелять, рота присоединяется к восставшим рабочим. А если это не одна рота, а пять, десять?

— Верно, — согласился Кодряну.

— А если так, то почему мне не пойти в офицерскую школу, изучить военное дело и быть на особом счету у партии? Рано или поздно рабочий класс поднимется на вооруженную борьбу.

— Так, так… — поддакивал Кодряну.

— А раз так, то пролетариату нужны грамотные военные люди. Поговори, пожалуйста, в комитете, как там смотрят на такое дело?

— Я думаю, что партия не будет возражать, но спросить надо.

Хороши петербургские вечера весной. Солнце садится в Финском заливе, золотя чешуйчатые гребни волн. Бесшумно скользит рыбачья лодка, и грустная песня доносится до берега. Внезапно вспыхнут на воде огоньки и погаснут.

Над Невой носятся белые чайки. Взметнутся стайкой на берег, покружатся над ростральными колоннами и устремятся за судном, прошедшим по реке к морю.

Сергей и Кодряну шли по набережной, прислушиваясь к песне. И оба вспомнили родную Бессарабию с холмами, окутанными дымкой, родниками, встречающимися на каждом шагу, с живописными, но бедными деревнями. Оба вполголоса запели старинную песню:

Навстречу шел невысокий человек в котелке и длинном пальто. Поравнявшись с Кодряну и Лазо, он отвернулся.

Кодряну оглянулся и толкнул Сергея:

— Смотри!

Человек в котелке торопливо шел уже за ними, и не один. Рядом трусили, придерживая шашки, двое городовых.

Звон упавшего ключа на каменную плиту заставил Сергея остановиться. Он никак не мог догадаться, что Кодряну нарочно уронил ключ, чтобы наклониться и в это время рассмотреть человека в котелке. Выпрямившись, Кодряну быстро произнес: