Фабиан Гарин - Командующий фронтом

Партизанский отряд Ивана Шевчука вышел из тайги и направился к Красной Речке, что невдалеке от Хабаровска. С отрядом шел Павел Постышев. Веселого мало: атаман Семенов лютует в Забайкалье, головорез Калмыков еще не добит, по всему Приамурью японцы.

Посланная разведка в Хабаровск возвратилась с радостной вестью. В городе, правда, японцы, но они красных не трогают. Из Владивостока получен приказ Лазо — преследовать атамана Калмыкова, отступающего вдоль реки Уссури.

В отряде зашевелились. Таежная жизнь приелась до тошноты.

Началась погоня. Калмыковские части, разбросанные мелкими отрядами, не ожидали удара в спину и стали сдаваться, но самого Калмыкова никак не удавалось поймать. Сдавшихся выстроили в один ряд, а уссурийские казаки, обходя, присматривались ко всем. Калмыкова среди них не было.

Отрываться далеко от Хабаровска партизаны не хотели и повернули к городу.

— Понимаешь, какое дело, — оправдывался Шевчук перед Постышевым. — В городе ревком, рабочая власть, надо ей подсобить.

— Но там и японская дивизия, — напомнил ему Постышев.

— Ну и что! Як сбуцнемся, то от них останутся рожки да ножки. Опять же к городу идут отряды Бойко-Павлова и Кочнева. Як сгрудимся — японцам нас не взять.

— Может, все же лучше идти на Владивосток? В дороге будем бить калмыковцев да и Лазо поможет.

— Там, правда, тоже много дряни, но идти далеко, а до Хабаровска рукой подать. В отряде много городских, тянет их посмотреть на жинок и деточек.

Постышев сдался.

Отряд вошел в город. Впереди несли знамя. За знаменосцем верхом на добротном коне Иван Шевчук. Через плечо красная лента. Сам молодой, румяный, кудлатый. В правой руке папаха. Бойцы шли сомкнутым строем, строго печатая шаг.

— Если хоть один собьется, — предупредил Шевчук, — выгоню из отряда. Если встретится жинка — отдать честь и топать дальше. Вечером дадим отпуска на побывку. Пусть видят советские люди, пусть видят японцы, кто такие партизаны.

Горожане встретили отряд с обнаженными головами, восторгаясь своими защитниками. А защитники шли по четверо в ряд, в тулупах, армяках и полушубках с берданами, винчестерами, маузерами, кольтами, наганами, обвешанные гранатами. Шли гордо.

Разместился отряд на окраине в деревянных казармах. С отрядом и Постышев. Добравшись до нар, он с трудом снял с себя валенки, растер отекшие ноги.

— Постышев здесь? — раздался в дверях голос адъютанта Шевчука.

— Здесь! — ответил Павел Петрович.

— Давай до командира!

Постышев перемотал портянки, всунул ноги в валенки и покорно пошел. В отряде знали, что он из каких-то больших комиссаров, которого крепко уважает сам Шевчук. Их подкупала его безропотность и скромность: никогда не жаловался на трудности, голодный паек, жил со всеми наравне, не пожелав выделять себя как представителя власти.

Шевчук встретил его озабоченно.

— По городу не ходи — не совсем безопасно. Надо было бы узнать, что во Владивостоке, а поднять сейчас отряд на такой поход трудно. Дошел до меня слушок, будто Лазо собирается говорить с японцами. Ежели какие переговоры, то почему без нас? Как думаешь?

— Я Лазо знаю, — не задумываясь ответил Постышев. — Это наш человек.

— Верю тебе, Павло Петрович, а все же собирайся в дорогу до Лазо и разузнай у него, что и как.

Сергей Георгиевич встретился с Постышевым на квартире у Пригожиной. С минуту они безмолвно смотрели друг на друга, потом обнялись.

— Иркутск за горами, но мы туда вернемся, — уверенно произнес Лазо.

— Не сомневаюсь, — тоже твердо ответил Постышев, — но крови прольем немало.

Они говорили долго, обстоятельно. Лазо разъяснил Постышеву положение в городе.

— Американцы отплыли, — сказал в заключение Сергей Георгиевич. — Белочехи уже не сила, а с японцами надо лавировать. Как соберем все силы в один кулак, так мы из Владивостока, а вы из Хабаровска возьмем их в тиски. Я прошу тебя передать привет Шевчуку и Бойко-Павлову и сказать им, что только крепкая дисциплина поможет нам выдворить врагов с нашей земли.

На высотке 55 сосредоточивались по приказанию Лазо воинские части, покинувшие Розанова. Первыми пришли артиллеристы. Прапорщик Амурской батареи Горбов, избранный артиллеристами командиром, приказал замаскировать орудия и явился в земскую управу, чтобы доложить о своем подчинении Военно-революционному штабу.

Об исчезновении батареи сообщили Розанову. Генерал схватился за голову.

— Где Извольский? — закричал он. — Что это делается? Соедините меня с Андо!