Наталья Казьмина: О театре, о жизни, о себе. Впечатления, размышления, раздумья. Том 2. 2008–2011

Хотя сам Рассадин, которого я когда-то защищала от Д. Быкова (русский писатель, поэт, критик ) мне неприятен (как и Д. Б. с каждым годом все больше). В нем есть желчность неудачника. Откуда? Интересно, он когда-нибудь завидовал другу Эйдельману (историк, писатель, пушкинист, 1930–1989) , на которого постоянно в этой книжке ссылается? И еще: раздражает стиль с ветвистыми отклонениями от темы; довольно часто мне кажется, что он просто потерял предложение, не дописал; я теряю из-за этого логику. Иногда мне кажется, что он ломится в открытую дверь и утверждает с доказательствами то, что и без них ясно. А иногда он к чему-то клонит, а я не разберусь. Может быть, разность в образованности сказывается?

Купила «ЖД» Быкова. С первого раза не пошло совсем. Даже раздражает.

10 января

Встреча с В. Семеновским и М. Токаревой.

Начали с обсуждения планов следующего номера. Кто что будет делать. И не просто делать, а «спасать». Валера впервые, по-моему, сказал фразу «Буду делать его, как последний». Это после совещания у Швыдкого, которое его вроде бы защитило от «наезда» СТД. Рассказал, как унижался, прося писать тех, кто ему не симпатичен, но про кого намекают. Любезничал с Давыдовой, Егошиной, Соловьевой. Кстати, на швыдковское совещание из критиков пригласили лишь двоих: М. Давыдову и Б. Любимова. Со смехом Валера (Маринка Т. тоже шутила и облегчала пилюлю) рассказывал, как И. Соловьева пыталась им руководить. Он ей про статью и дело, а она ему загадочный вопрос: «А что мы будем делать с критиком на букву “К”?». «Я сначала подумал, что она имеет в виду Р. Кречетову, они не в ладах давно». А потом оказалось, что речь идет обо мне. Как он это понял? Дальше разговор замотал. А мне, гордой, в лом было спрашивать. Но настроение испортилось не на шутку. Ах, ты старая…

12 января

В гостях у Тани Аграненок. Как всегда, мило, вкусно. Ворох подарков.

Взяла почитать Дину Рубину, рассказы. Это, конечно, компания В. Токаревой, с одной стороны, и Л. Улицкой, с другой. Прозрачно, с острым чувством детали и очень печально. Слишком много про смерть и потери.

14 января

Пару дней Дину Рубинупочитала и бросила. Слишком портится настроение. И так-то я зимой получеловек, и солнца нет, и уныние одолевает, а Рубина, талантливая, без сомнения, загоняет в угол.

Пресс-конференция в Доме актера.

17 января

Репетировали вечер Виты Севрюковой. Вернее, они репетировали. Меня Вита с Пашей просили посидеть. Чувствовала себя дурой. Мое дело сценариста кончилось. Они на взводе, а я и помочь не могу. Только «жилеткой» поработать да поволноваться.

21.00. Телеканал «Культура».

Записывали сюжет про спектакль Фокина. «Расскажите нам про “Женитьбу” В. Фокина». Я им объясняю, что еще не видела, а они – «у нас такой формат». Попросила показать репортаж с репетиции – «еще не готов». Так и пришлось говорить вслепую. Три минуты в новостях – это мизер, хотя «формат» называется «Крупный план».

18 января

«Потайной шов». Вечер В. Севрюковой. ЦДА.

Во второй раз (после чеченского вечера) Паша втянул меня в эту аферу – «подавать идейки», писать сценарий. В конце – концов сложилось, я уложила Пашины номера и Витыны истории в какую-то одну развивающуюся цепочку. Идею оформления тоже подала. Дальше как-то весело все закрутилось. Потом уже поняла, что все-таки я их подтолкнула (а то я все со своими комплексами). Смешно работали, весело, легко. Я успела испугаться последней, когда за 10 минут до начала половина артистов курила, бродила по дому, болтала, пила кофе, и казалось, что ничего не готово. А ведь их всех надо было одеть и загримировать. А было 63 человека, а костюмов – 79. Главными же в этот вечер были костюмы. В итоге Паша с каменным лицом всех успокаивал: «Все будет хорошо!» и вылавливал из костюмерных актеров на выход. Витку выпихнули на сцену, а я осталась у занавеса с единственной бумажкой, где было написано, кто за кем и после каких ее слов выходит. В общем, я стала помрежем. Совершенно была сражена тем, как проявилось актерское братство, четкое отношение профессионалов к делу. Только один актер оказался не на высоте – В. Качан. Дартаньян моей юности, можно сказать. Думая, видимо, что я действительно помреж, все время требовал к себе отдельного внимания. Конечно, я не отвечала. Если бы была свободнее и увереннее, что все пройдет хорошо, я бы ему сказала. А тут подумала: «Сейчас мне не до тебя. Но уж потом… я тебе припомню!»