Антон Долин - Ларс фон Триер. Контрольные работы

Также в книгу добавлены интервью с некоторыми актерами, работавшими с Триером, – в частности с Дэнни Гловером, Стелланом Скарсгордом, Шарлоттой Гэнзбур, Стейси Мартин и Уиллемом Дэфо.

В ряду монументальных и концептуальных фильмов, снятых Триером в XXI веке, выделяется трехминутная короткометражка из проекта «У каждого свое кино», реализованного к юбилею Каннского кинофестиваля. Она называется «Профессии». В ней сам автор в смокинге смотрит – судя по всему, в каннском зале – собственный фильм. Рядом с ним сидит назойливый субъект, которому очень скучно. Поэтому он раз за разом пытается завязать разговор с соседом, рассказывая о своем бизнесе и автомобилях («По одному на каждый день недели»). Исчерпав темы, он интересуется у Триера: «А вы чем занимаетесь?» – «Я? – спрашивает тот. – Я убиваю!». И, выхватив откуда-то молоток, размахивается и ударяет зрителя по голове. А потом еще и еще. Кровь, мозги, обломки костей летят во все стороны, но окружающие испуганно помалкивают: никому не хочется навлечь на себя гнев режиссера-психопата. Тогда тот садится обратно в кресло, и сеанс продолжается.

Кто-то сделает из этого вывод о невменяемости Ларса фон Триера – и будет отчасти прав. Кто-то оценит его специфическое чувство юмора. Но и те и другие осознают, что смотреть его фильмы надлежит внимательно.

Эта книга – попытка ответить на вопрос «почему?».

Автор выражает благодарность Винке Виедеман, Вибеке Винделов, Фусун Эриксен, Лиз Миллер, Галине Симоновой, Игорю Лебедеву, Наталье Шталевой, Екатерине Ченчиковской, Марине Григорьевой, Александре Ливергант, Юрию Сапрыкину, Анне Наринской, Михаилу Ратгаузу.

И отдельное спасибо – моей жене и верному товарищу Наталии Хлюстовой, чей перевод «Догвилля», включенный в первое издание, не вошел в эту версию книги. Зато здесь осталась сделанная ею фотография.

На дворе стоял солнечный день – последний апрельский день 1956 года, – когда в одной из копенгагенских больниц появился на свет мальчик. Ингер и Ульф Триеры назвали младенца Ларсом. Ульф и Ингер были состоятельными людьми и государственными служащими, притом радикалами по убеждениям: отец – социал-демократ, мать – коммунистка, атеистка и сторонница свободного воспитания. Давая ребенку возможности для самоопределения, она надеялась создать независимую личность: сегодняшние миллионы зрителей могут судить, удалось ли ей это. С юности Ингер общалась с интеллигенцией крайне левых убеждений – в том числе с известными в Дании писателями Хансом Шерфигом, Отто Гельстедом и Хансом Кирком. Как позже утверждал режиссер – и, кажется, не шутил, – она осознанно планировала родить ребенка с «художественными генами», поэтому настоящим отцом Ларса стал вовсе не Ульф, а некто Фриц Михаель Хартман, ее подчиненный и тоже чиновник (в отличие от Ульфа, в его родословной было несколько музыкантов и композиторов). Имя своего биологического отца Ларс узнал гораздо позже, мать открыла ему секрет перед смертью – когда Ульф Триер давно уже почил с миром. Молодой режиссер решил повидаться с единственным оставшимся в живых – и незнакомым – родителем. Он нашел отца, побеседовал с ним четыре раза… никто не знает о чем, потому что на пятый раз девяностолетний Хартман закрыл перед неожиданно объявившимся великовозрастным ребенком двери и пригрозил, что в следующий раз вызовет адвоката.

Впрочем, отношения Ларса с Ульфом, которого он все детство считал родным отцом, были весьма близкими. Отец был значительно старше сына – когда тот родился, ему было под пятьдесят, а умер он, когда Ларсу стукнуло восемнадцать. Ульф был прирожденным провокатором (работа в министерстве, впрочем, не давала ему возможности часто проявлять это качество): Ларс вспоминает, что стыдился своего пожилого отца, когда во время прогулки тот внезапно начинал хромать, изображая инвалида, или залезал в витрину магазина, чтобы взять под руку манекен и застыть на месте. Ульф был наполовину евреем; в семье демократов и коммунистов-интернационалистов над самой возможностью национальной самоидентификации посмеивались. Ларс в шутках не участвовал. Он хотел ощущать себя евреем, бродил по старому еврейскому кладбищу в кипе, даже пару раз зашел в синагогу. Все это, чтобы потом обнаружить, что в нем нет ни капли еврейской крови. Чтобы компенсировать это хоть чем-то, Ларс изучил свое генеалогическое древо и выяснил, что со стороны матери приходится отдаленной родней семье фон Эссен, к которой принадлежала жена Августа Стриндберга. Стриндберг – первый кумир Ларса, о нем он написал в январе 1976-го статью «На грани безумия», позже опубликованную в одном из копенгагенских журналов.