Римма Выговская - История одной семьи

Эта московская библиотека находилась во дворе нашей школы, туда я и отправлялась, когда меня выгоняли с уроков – а это случалось, потому что я была удивительной хохотушкой и мне достаточно было показать даже не палец, а кончик его, чтобы я залилась весёлым громким смехом.

У меня была подружка в классе, Оля Виленская, с которой мы, гуляя, задумывались и рассуждали, почему тот или иной предмет называется так, а не иначе. Почему, спрашивали мы, «рот» – рот, а не, допустим, «абажур»; «язык» – язык, а не «стул»?.. И была у нас шутка: «Открой абажурчик, высуни стульчик». Мы обе сидели на первых партах, но я – у окна с Таней Телегиной, а Оля – в среднем ряду, прямо перед столом учителя, с Олей Александрович. И вот Оля Виленская поймает мой взгляд, откроет рот и высунет язык. На нашем языке это и означало: «Открой абажурчик, высуни стульчик». Я прыскала и тут же слышала голос учителя: «Выговская, выйди вон!» Чаще всего почему-то это случалось на моём любимом уроке литературы. Или Танька Телегина, моя соседка и закадычная подружка до самой её ранней (в 50 лет) смерти, вдруг ябедничала: «А Выговская под партой книжку постороннюю читает». И опять: «Выговская, выйди!»

Я, нисколько не огорчаясь, бежала из школы, не одеваясь, потому что это совсем рядом, и проводила с удовольствием минут 15 в своей любимой «читалке». А под конец урока наша «Варварушка» (Варвара Петровна Сергеева) говорила Оле Виленской: «Оля, ты, наверное, знаешь, где найти Выговскую. Пойди позови её. Я буду объяснять новый материал». Оля бежала в «читалку» и возвращала меня на урок.

Всю школьную программу по литературе я, естественно, прочитывала заранее, ещё летом. В старших классах первый ответ по новому писателю всегда был за мной. Я готовила целый обзорный доклад, получала заслуженную «пятёрку», а потом до самого заключительного сочинения мне делать было нечего: материал я знаю, а меня больше не вызовут, и тут повторялись регулярные и очередные удаления меня из класса и времяпрепровождение в «читалке».

Позже в Москве я записалась во все ближайшие библиотеки: и на Радищевской улице, и ещё где-то. Недалеко от нас был дом, в котором жил Маяковский и при нём музей Маяковского и роскошный читальный зал, так я и в этом зале проводила очень много времени. Ещё я была записана в читальном зале Исторической библиотеки, которая тогда находилась на Красной площади – там же, где Исторический музей. Этот читальный зал я просто обожала. Во-первых, проходить туда надо было через кордон милиционеров, охраняющих очередь в Мавзолей: подходишь к милиционеру, показываешь ему свой читательский билет и важно проходишь на Красную площадь, куда в это время никого не пускают, кроме тех, что стоят в очереди. Во-вторых, в зале были отдельные столики для каждого читателя, а на них – уютная зелёная настольная лампа. Очень мне там нравилось!

Подружек у меня в школе было много. Двух я уже назвала: Оля Виленская и Таня Телегина (с ней мы всю школу просидели за одной партой). Ещё одной подружкой – и тоже на всю жизнь – была Света Петрова. Каким-то боком она была родственницей Дмитрия Фурманова. Его уже к тому времени не было в живых, но Светина семья поддерживала близкие отношения с его сёстрами, очень старомодными интеллигентными женщинами. Они исповедовали правило: «Книга – лучший подарок» и на любой праздник дарили Свете замечательные книги. Светина семья жила очень бедно: у них было трое детей и очень небольшие заработки. Они жили на грани нищеты, поэтому Светина матушка, тётя Тоня, продавала эти книги вскоре после дарения, правда, разрешая нам со Светой предварительно их прочитать. Света книги просто глотала, я читала медленнее, но и мне они выдавались самое большее на два дня. Я всегда успевала за это время их прочитать, потому что впереди ведь была целая ночь, а то и две. Таким образом был прочитан весь Дюма (которого в библиотеке не допросишься), а потом и многое другое, такое же ценное и интересное. Примечательно, что советскую литературу эти чопорные дамы Свете никогда не дарили, но её в избытке было в библиотеках.

Я очень не любила пионерских лагерей и часто уговаривала родителей не посылать меня туда. А поскольку нас, детей, было у родителей четверо, то, на моё счастье, не всегда родителям удавалось достать четыре путёвки. И случалось так, что братья ехали в лагерь, а я оставалась дома. Если же всё-таки мне не удавалось увильнуть от лагеря, первое, что я выясняла там: где библиотека? Записавшись в библиотеку, я целыми днями проводила где-нибудь в кустах с книжкой в руках и не считала себя уж слишком обездоленной. А вечерами, перед сном я пересказывала прочитанное моим соседкам по палате, и обе стороны были очень довольны друг другом.