Иван Абраменко - В потоке

Мои коллеги и начальница вышли из кабинета. Я попрощался с Артуром, но уходить пока не спешил. Артур, видя это, спросил меня:

– Вань, а чего не уходишь-то?

– Да думал подождать всех, хоть попрощаться.

– Я думаю, тебе здесь уже никто ничего не скажет.

– Твоя правда. Ладно, поеду я, бывай.

Перед уходом я зашел к айтишникам и охранникам – пожать всем напоследок руки. Около парковки курили безопасники, с которыми мы тоже перекинулись парой слов. Я окинул напоследок взглядом здание банка, сел в машину и поехал домой.

Наступало новое время.

Моя мама, кстати, сильно переживала из-за моей работы. Мне ее нечем было обрадовать. Но я, как обычно, пообещал, что все будет хорошо. Так всегда было и будет.

Итак, друзья, реминисценция следующая. Май 2014-го. Две недели после моего увольнения.

– Слушай, Ань, я думаю, мне надо съехать с этой комнаты, этот вид позади меня очень удручает.

– Хорошо, а куда?

– Ну вот давай прямо тут. Сзади меня будет Нью-Йорк, надеюсь, будет прикольно.

– Нью-Йорк? То есть, ты хочешь просто перед фотообоями сесть?

– Ага, всего-то.

– Поняла. Ладно, давай тут все освободим.

Получилось неожиданно прикольно. На камере вполне натурально смотрелось, что я сижу на фоне Нью-Йорка, и эта простенькая деталь тоже привлекла аудиторию. На тот момент я особо не думал о количестве зрителей, а просто по наитию делал так, как считал интересным. Итог вышел забавным: люди заходили и спрашивали: «А ты чего, в Нью-Йорке?», «Это реальный вид за окном?», а самые недоверчивые сразу интересовались окно это, или фотообои. Мою фишку даже стали обсуждать на других стримах.

Первые стримы

Каждый день я стримил по 5—6 часов. Запускал стрим в обед по местному времени, а заканчивал уже вечером. В среднем на все это смотрело 500—600 человек, были моменты, когда набиралось и по тысяче. Я привлекал людей тем, что стримил ранкед на хорошем уровне, играл турниры и, соответственно, транслировал их, а также частенько дуэлился со зрителями. Я твердо решил стать киберспортсменом. Исходных данных у меня для этого вполне хватало, вот только проблема с часовыми поясами несколько портила всю картину. Некоторые турниры начинались поздно, например, в полночь, а играть порой приходилось до 9 утра. Мне было очень тяжело, ближе к утру я героически сражался с недосыпом, и, конечно, жестко тупил.

На стриме можно было ставить свою музыку. Поясняю – любой желающий ставил свой трек в очередь воспроизведения. Разную жесть я, естественно, старался пропускать, но люди в чате веселились. Им были интересна моя реакция на разные треки. Обычным развлечением было врубить какую-нибудь затяжную ахинею и смотреть, как я мучаюсь, корчусь и прошу, чтобы срочно переключили.

Тут я, пожалуй, даже расскажу поподробнее. На самом деле, есть стримеры и блогеры, которые сделали себе неплохую карьеру на таких вот эмоциональных реакциях на бесчинства своей аудитории. Строго говоря, не они сами сделали себя популярными – это больше заслуга их зрителей, которые присылали в донатах видео, картинки, ставили разные трешовые треки и смотрели, как стримеры будет себя вести. Если копнуть глубоко, то все это можно легко объяснить. В большинстве случаев люди, сидящие на твиче, одиноки. Или же не одиноки, но в повседневной жизни им не хватает общения и эмоций. Таким ребятам доставляет удовольствие смотреть что-то вместе со стримером. Они смеются вместе с ним, пугаются или радуются – пофигу. Важно другое: создается ощущение, что ты не один, как будто ты смотришь все это вместе с кем-то.

Чем больше людей, тем веселее. Ведь так? Ощущение того, что таких, как ты, много и у вас одинаковые интересы – это бесценно, друзья. Всех объединяет одно. Держаться в группе ведь не так опасно? То-то же. Создается ощущение некой «брони», которая может тебя защитить. Вот поэтому людей и засасывает, как в воронку, на популярные стримы. Контент на этих стримах может быть не так уж и хорош, да и со стороны все происходящее может показаться скучным, но ты уже этого не замечаешь. Суть рассуждений такова: «Из-за толпы слишком плохо видно, что происходит, но все радуются, и я вместе с ними. Как можно уйти оттуда, где сидят все? На меня же будут показывать пальцем. Не-е-ет, я не могу, увольте. Уйду только тогда, когда и другие начнут уходить».