Константин Деревянко: На трудных дорогах войны. От Кавказа До Балкан

Теперь предстояло оправдывать доверие, оказанное мне такими высокими инстанциями, тем более что в это были посвящены и представители Ставки и Генштаба.

Одно очень важное положение: и Владимирский, и Горшков объявили мне, что в целях оперативности мне предоставляется право самостоятельного сношения с армейскими руководителями, непосредственно занимающимися перевозками и питанием армии.

Это, как и всё остальное, меня полностью устраивало. И вообще я был рад, что я вновь рядом с армией и работаю на неё. Вновь, как и в Одессе, с Приморской армией, но в другом качестве, и опять же рядом Петров. Мне нравилось, что после некоторого затишья в моей деятельности я вновь на горячем месте, под ударами, и занимаюсь не отвлечёнными делами, а буду решать задачи с армией на главном направлении борьбы с врагом.

Закончив работу с генералами тыла армии по улучшению перевозок через пролив, я заторопился в Кордон Ильича – скорее к делу, от которого зависела будущая наступательная операция Отдельной Приморской армии (ОПАРМ).

Узнав, что я «безлошадный» и приехал сюда на попутной грузовой машине, член Военсовета армии Соломко распорядился выделить мне в постоянное пользование легковую машину, а генерал Хилинский, с которым я отныне буду планировать перевозки, – видно от избытка чувств, природной щедрости и уважительности к морякам – приказал дать мне из резерва почти новенький роскошный лимузин ЗИС-101А. И через полчаса я выехал. Конечно, я понял подоплёку этих щедрот, так как знал, что в армии, в полевых условиях такая машина не нужна, там высоко ценился легковой вездеход, и на нём разъезжали и командир полка, и командующий фронтом. Но для укатанной дороги косы Чушка и в Темрюк этот лимузин вполне подходил. 12 минут требовалось, чтобы проскочить от Кордона до оконечности косы, что позволяло мне дважды за день посещать там самое бойкое место: Дамбу – причал № 7, с которого шёл основной поток войск и грузов, и Дамба постоянно была завалена тысячами тонн груза.

Только мы тронулись, и непривычное мягкое покачивание, уют и тепло погрузили меня в глубокий сон. Проснулся я от сильного толчка, – машина стояла – и тревожного голоса шофера Николая Зубова:

– Товарищ капитан 2-го ранга! Подъехали к Кордону Ильича, его бомбят или обстреливают, ехать или переждём?

– Ещё чего не хватало; а если тут беспрерывно так, тогда мы с вами никогда не въедем в пункт назначения, – отшутился я, – трогайте. Война есть война, на ней могут и убить.

И в это время впереди три одновременные вспышки и взрывы. Похоже на артобстрел. Это здорово напомнило мне Одессу, она была под огнём вражеской артиллерии, и мне не привыкать, хотя тошновато. Кордон Ильича – небольшое рыбацкое село с хатками, находящееся у северной оконечности Керченского пролива, чуть южнее мыса Ахиллеон и вблизи начала (корня) косы Чушка, вытянувшейся узкой песчаной полосой на юго-запад на 16 километров. Здесь и ЗКП флотилии, и управление морскими перевозками.

Впереди светится синий огонёк. Подъезжаем – шлагбаум у развилки дорог и около него силуэт. Остановились. Подхожу. Вглядываюсь – девушка с карабином за спиной, а неподалеку, у землянки, другая – с карабином в руках. А рядом продолжают рваться снаряды и слышен мерзкий посвист.

– Ваши документы! – строго потребовала девушка-боец.

Просмотрела, отдала честь и подняла шлагбаум. Я впервые встречаюсь в прифронтовой полосе с девушкой регулировщицей и вот в такой ситуаций. И я не мог вот так просто взять и уехать. И может невпопад, но спросил:

– Как оцениваете обстановку на вашем участке?

– Обычная, боевая, – опять же строго ответила она.

И в это время очередная порция разрывов и посвистов, от которых хотелось пригнуться, хотя это бессмысленно, поздно.

– И часто такое вот у вас тут?

– Ежедневно и подолгу, то снаряды, то бомбы, мы уже втянулись.

Милое ты мое создание: в мирное время у неё с губ не сходило бы слово «мама». А сейчас бы жениха ей хорошего, да мужа бы доброго, да детей бы здоровеньких. А она уже с карабином обручилась, и ей, видите ли, бомбы и снаряды обычное дело, и она вроде бы уже и втянулась в это. Да нет же – лёгкая, неприметная для неё, предательская дрожь в голосе выдаёт её опытному глазу – ведь бесстыжая, обнаглевшая за войну «курносая, безносая» непрестанно бродит вокруг да около и зазывно дышит ей в лицо при каждом воздушном и артиллерийском налёте.

Шлагбаум обозначал въезд во владения Керченской переправы. Регулировщица пояснила: дорога налево – это на косу Чушка, а направо – это уже улица Кордона Ильича, у первых хаток спросите у часового, он покажет, где располагается морской штаб.