Константин Деревянко: На трудных дорогах войны. От Кавказа До Балкан

Генерал армии С. М. Штеменко в своих воспоминаниях так описал события тех дней. 22 декабря Ворошилов, Петров и Владимирский рассмотрели план удара по противнику на правом фланге с одновременной высадкой десанта с Азовского моря в тыл противника силами Азовской флотилии. При рассмотрении вопросов взаимодействия и обеспечения наступательной операции более интенсивными перевозками войск и грузов через пролив между командармом и комфлотом вспыхнули разногласия. «И.E. Петров резко высказал своё неудовольствие по этому поводу и заявил К. Е. Ворошилову, что вопросы взаимодействия с флотом нужно решить капитально… Климент Ефремович приказал созвать совещание и там покончить со всеми спорами, добившись единого понимания задач и способов их решения. Состоялось оно 25 декабря… Дебаты между И. Е. Петровым и Л. А. Владимирским разгорелись здесь ещё жарче. Командующий Приморской армией… добился ясности насчёт обязанностей и ответственности флота по перевозкам. В то же время на совещании были уточнены задачи армии, согласованы сроки и порядок всех совместных мероприятий по обеспечению операции. В конце совещания я зачитал проект ежедневного доклада в Ставку, где проведенное обсуждение представлялось как обычное подготовительное мероприятие накануне предстоящей операции. Однако К. Е. Ворошилов решил иначе: он предложил оформить особый протокол по взаимодействию армии с флотом, записав туда всё, что возлагалось на флот и на армию, а затем скрепить всё это подписями ответственных представителей каждой из заинтересованных сторон. Всего на протоколе, по определению К. Ворошилова, должно было красоваться десять подписей, включая его собственную и мою. К этому времени я уже отлично знал работу Ставки и отношение её членов, особенно И. В. Сталина, к порядку решения важных вопросов. На моей памяти бывали случаи, когда в Ставку поступали документы за многими подписями. Верховный Главнокомандующий резко критиковал их, усматривая в таких действиях нежелание единоначальника или Военного совета взять на себя ответственность за принятое решение или, что ещё хуже, их неверие в правильность собственных предложений.

– Вот и собирают подписи, – говорил он, – чтобы убедить самих себя и нас.

Верховный требовал, чтобы все представляемые в Ставку документы подписывали командующий и начальник штаба, а наиболее важные… скреплялись бы тремя подписями… ещё подписью члена Военного совета. Я откровенно высказал Клименту Ефремовичу свои опасения насчёт предложенного им протокола и просил, чтобы этот документ подписали по крайней мере не более трёх лиц. Но Климент Ефремович расценил это как неуважение к присутствующим, как попытку присвоения коллективно выработанного решения. Он настоял на своём, и документ был подписан десятью персонами. Назвали его так: «Протокол совместного совещания Военных советов Отдельной Приморской армии (генерал-полковник Петров, генерал-майор Баюков, генерал-майор Соломко, генерал-лейтенант Мельник) и Черноморского флота (вице-адмирал Владимирский и контр-адмирал Кулаков) с участием Маршала Советского Союза тов. Ворошилова К. Е., начальника Оперативного управления Генштаба генерал-полковника тов. Штеменко, заместителя Наркома военморфлота генерал-лейтенанта тов. Рогова и главного контролёра по НКВМ флоту Наркомата госконтроля инженера капитана 1-го ранга тов. Эрайзера – по вопросу перевозки войск и грузов через Керченский пролив». Когда лестница подписей была наконец заполнена, я ещё раз заявил, что поступили мы неправильно и уж мне-то обязательно попадёт за такое отступление от правил оформления важной оперативной документации. Климент Ефремович только посмеялся над этим. Протокол послали. При очередном разговоре по телефону с Антоновым узнал, что Сталин и впрямь очень бранил нас за этот документ [3] Генерал армии А. И. Антонов – заместитель начальника Генерального штаба. . В тот же день было получено сообщение об утверждении плана основной операции Отдельной Приморской армии [4] Штеменко С. М. Генеральный штаб в годы войны. Книга первая. .

Такова история этого полезного совещания с правильным и необходимым решением практического улучшения питания и пополнения армии. Но форма его – это, конечно, настоящая импровизация, непростительная даже в гражданских условиях коллективного руководства; и тут прав Штеменко, критикуя этот протокол, так как он больно ударил по нему самому, ибо эта история имеет свое продолжение. Будучи вызван в Москву, Штеменко докладывал Ставке о делах в Приморской армии: «Верховный вспомнил наш протокол с десятью подписями: