Сборник - Тайна смерти Горького - документы, факты, версии

Во время следствия и в ходе самого судебного разбирательства к обвиняемым применялись различные методы воздействия, явно выходящие за рамки закона. То, что следствие не брезговало ничем для выполнения поставленной перед ним задачи, дал понять в первый день процесса обвиняемый Н. Н. Крестинский. У него хватило мужества заявить: «Я дал прежде, до вас, на предварительном следствии неправильные показания <���…> потому что на опыте своем личном пришел к убеждению, что до судебного заседания, если таковое будет, мне не удастся опорочить эти мои показания» (Там же. С. 52). Но на следующий день Н. Н. Крестинского заставили отказаться от сказанного накануне. Французский историк Ф. Конт, автор книги о Христиане Раковском, тоже проходившем в качестве обвиняемого на процессе 1938 года, пишет: «На протяжении восьми месяцев Раковский отвергал все формы сотрудничества со своими мучителями: он отказывался признать себя виновным, обвинять Троцкого и прославлять Сталина. На исходе восьмого месяца психологической пытки и при отсутствии медицинского ухода был найден способ заставить его «признаться». Известно, что в системе сталинских процессов обвиняемые и обвинения не зависели друг от друга. В ходе следствия задача специалистов из НКВД состояла в том, чтобы соединить их применительно к конкретной ситуации, в которой находилась жертва, а также в зависимости от общей концепции и точной цели процесса. Обе эти части оставались независимыми, пока их не «соединяла степень виновности». А затем, познав психологию своей жертвы и найдя механизм воздействия на нее, агенты НКВД вызывали необходимую реакцию»  [7]   Конт Ф. Революция и дипломатия: Документальная повесть о Христиане Раковском. М., 1991. С. 302. .

Как установил Ю. Г. Фельштинский, десять месяцев понадобилось следствию для того, чтобы заставить С. А. Бессонова давать нужные показания  [8]  Троцкий Л. Д. Преступления Сталина. С. 305. , а обвинявшийся в убийстве членов правительства врач А. И. Виноградов не дожил до судебного процесса, он «умер в подвалах НКВД (1938), судя по всему, под пытками»  [9]  Там же. .

Другой врач, обвиненный в убийстве Горького, – Д. Д. Плетнев – в письме, отправленном из Владимирской тюрьмы, говорил: «Весь обвинительный акт против меня – фальсификация. Насилием и обманом у меня вынуждено было “признание”… Когда я не уступал, следователь сказал буквально: “Если высокое руководство полагает, что вы виноваты, то, хотя бы вы были правы на все сто процентов, вы будете все… виновны…” Ко мне применялись ужасающая ругань, угрозы смертной казнью, таскание за шиворот, душение за горло, пытки недосыпанием, в течение пяти недель сон по два-три часа в сутки, угрозы вырвать у меня глотку и с ней признание, угрозы избиения резиновой палкой… Всем этим я был доведен до паралича половины тела…»  [10]  Цит. по кн.: Шенталинский В. А. Рабы свободы. В литературных архивах КГБ. М.: Парус, 1995. С. 372–373. .

И все же ни в ходе следствия, ни на самом судебном процессе не удалось заставить главных обвиняемых Бухарина и Рыкова сознаться в организации убийства Горького, а также Кирова, Менжинского и Куйбышева. На вечернем заседании 3 марта 1938 года Рыков заявил: «Но мы не выносили решения ни одного раза о том, что должен быть убит тот или иной член правительства. Такого решения центра организации правых не было вынесено <���…> решения, чтобы в таком-то году убить того или другого члена Политбюро или правительства – такого решения центр не принимал» ( Судебный отчет. С. 152, 156). Через день, 5 марта, он повторил: «Как я сказал в своих показаниях, я не знаю ни одного решения правого центра, через который я имел отношение к «правотроцкистскому блоку», о фактическом выполнении убийств» (Там же. С. 325). И в своем последнем слове бывший председатель Совнаркома сказал: «До своего ареста я считал, что Горький умер естественной смертью» (Там же. С. 633). Бухарин в своем последнем слове прямо заявил: «Я категорически отрицаю свою причастность к убийству Кирова, Менжинского, Куйбышева, Горького и Максима Пешкова» (Там же. С. 661).

По существу, Бухарин и Рыков признались только в одном – в том, что они были политическими оппонентами Сталина. Но поскольку они проиграли – их сторонники в партии оказались в меньшинстве – они были посажены на скамью подсудимых.

Для того, чтобы в глазах общественности, за границей и особенно в СССР, его политические противники выглядели максимально непривлекательно, Сталин поручил своим приспешникам сделать из них шпионов и убийц. Но даже после многомесячного изощренного воздействия сотрудники НКВД не смогли заставить Бухарина и Рыкова сознаться в шпионаже и убийствах.