Андрей Букин - Танго нашей жизни - Пара, в которой трое

Задолго до этого дня, когда Антонина Ивановна ушла в декрет и я осталась без тренера, меня пригласила к себе Чайковская в пару к Анисимову. Он сам искал партнершу и пригласил меня от ее имени – Чайковская до того дня меня никогда и не видела. Надо ли говорить, что в те годы означало попасть к Чайковской – это тренироваться на одном льду с Пахомовой и Горшковым! Родители Анисимова пригласили нас с мамой в гости. Он уже выполнил норму мастера спорта, а у меня был всего лишь второй разряд, но забавно то, что Елена Анатольевна, даже меня не посмотрев, решила, что я ей не подойду. А я ходила счастливая: как же, буду у Чайковской. Но, с другой стороны, мне совсем не нравился Анисимов. Он ждал меня около катка, очень хотел, чтобы я каталась вместе с ним, но я пряталась и убегала.

А к Андрею я хотела в пару сама, хотя с моим переходом не все складывалось легко и просто. Я тяжело прощалась с Плинером, страшно было и уходить из одиночного катания. Первое время я даже жалела о своем поступке. Будто бы потеряла все, что имела, пусть и немного. В одиночном катании я хоть знала свое место. Пришла же в неизвестность. Я была предана Плинеру всем сердцем. Но постепенно поняла – большего в фигурном катании не достигну, дальше не продвинусь. А кататься, чтобы занимать десятые места, – это не для меня. Вот тогда я снова начала подумывать о балете на льду. Тем более что Марина Кульбицкая, моя подруга, занимавшая в спорте те же места, что и я, ушла в балет, где стала солисткой. И мне хотелось того же.

Вообще-то мы с Мариной вполне могли бы поменяться местами, так как сначала Татьяна Анатольевна предлагала стать партнершей Андрея ей, но Марина не решилась. А Тарасова, что на нее не похоже, не настаивала. Марина была крупной девочкой, разговорчивой, общительной и, хотя она на год меня младше, выглядела взрослее. Ей, наверное, уже надоело постоянно кому-то подчиняться, как это требуется в спорте, хотелось свободной жизни…

Первые три месяца – январь, февраль, март – Тарасова с нами совсем не работала. Она ездила на чемпионат Европы, потом на чемпионат мира, потом турне – дел у нее хватало. Мы ковырялись на катке вдвоем. Хорошо еще, что Андрей не только много знал, но и умел показывать. Большинство спортсменов слушают-слушают тренера, а потом и у самих появляется желание с кем-то поделиться опытом. Я оказалась в Северодонецке на показательных выступлениях, попав туда сразу после соревнований в Праге, где выступила неудачно: заняла там пятое место, а не призовое, на что рассчитывала. Правда, первой там стала девочка – пятая на мировом первенстве, а третья получила на следующий год бронзовую медаль на чемпионате Европы. Но мне казалось, что они ничем не лучше меня. Я приехала в Прагу без тренера, никто за меня не переживал, ни один наш судья там не присутствовал. Вернулась в Москву в упадническом настроении, и, когда Эдуард Георгиевич сказал: «Тебя приглашают на показательные, поедешь?», я согласилась – хотелось развеяться. Никаких предчувствий, что завтра изменится моя судьба, у меня не было.

Первой с предложением перейти к Тарасовой ко мне подошла ее тогдашний хореограф Лера Кохановская, а потом уже подъехал Андрюша. Я сидела за бортиком, а он катался передо мной по краю катка: «Наташа, как ты смотришь на то, чтобы перейти в танцы?» Наверное, он нервничал, но мне показалось, что такой важный вопрос он задал как-то равнодушно. Он взрослый, ему девятнадцать, мне – шестнадцать, я совсем еще ребенок, а с детьми надо говорить по-другому. Кстати, долго мне казалось, что Андрей значительно старше. Прошло лет шесть, пока я не почувствовала себя с ним наравне. А первые два года он казался мне недосягаемым, представителем другой, взрослой жизни.

АНДРЕЙ. К сезону 1976 года мы, чувствуя отношение тренера к Ольге, готовились плохо, часто ссорились. Надежда Степановна нам добавляла «радости», не скрывая своего отношения к перспективам нашего дуэта. Не ладилась новая программа. Я стал придирчиво относиться к обязательным танцам, пришла пора делать в них скачок, но Надежда Степановна уже не находила для нас времени, да и Ольга устала от того, что на нее все давят.

Первый старт в сезоне состоялся в июле в Вильнюсе на Кубке профсоюзов. Накануне соревнований мы уехали в Москву, но начальство нас вернуло. Улетели в воскресенье утром вместе с Надеждой Степановной, а вечером уже без нее поездом поехали обратно. Родители во всю эту катавасию не вмешивались. Я с четырнадцати лет сам решал свои спортивные проблемы, и они мне доверяли.