Диего Марадона - Диего Марадона. Автобиография

Возможно, у Диего до конца не получится рассказать нам, кто же тот человек, который привлек внимание аудитории всей Америки в программе De Zurda во время чемпионата мира в Бразилии. В выпуске канала Telesur не показывали ни голов, ни матчей чемпионата, но все было окутано магией Марадоны. Со своими друзьями, улыбками, ссорами из-за коррупции в ФИФА, с которой он всегда боролся, несмотря ни на что, Марадона устроил романтическое свидание с телезрителями всего континента.

Именно тогда я смог оценить, как трудно быть Марадоной – человеком, у которого был лучший пляж мира в нескольких метрах от него, а он не имел права даже помочить ноги в море. Но больше всего я оценил сердечность, с которой он принимал эти жесткие требования, которые не давали ему передышки, в отношении к сотрудникам телевидения. Уважение, сердечность, щедрость Диего завоевали сердца десятков аргентинцев и венесуэльцев, входящих в состав команды. Человек, преследуемый спорами и противоречиями, за долгий месяц, за столько часов, проведенных вместе с товарищами, не позволил себе ни единого намека на нетерпение или упрек. Он знал, как и когда выходил на поле, чувствовал, что это была его команда.

Марадона каждый раз крестился перед выходом на поле. Скромный перед камерами и режиссерами и тем не менее забрасывающий угловые озадаченным вратарям, которые видели, как мяч заходил точно там, где он планировал, Диего не переставая рос в теплоте окружающих, восхищенных его опытом.

Там он уже не был просто одним из тех, кто идет в двойном ряду с англичанами. Марадона говорил, что в том матче, как в никаком другом, им необходима победа: «Мы не можем проиграть, ясно, ребята? Здесь нужно положить жизнь ради тех, кто положил ее сами знаете где. Нас 11 и их тоже, и мы их обойдем, понятно?» И он идет вперед, с флагом в руке и со всей страной позади.

Виктор Уго Моралес

С вами говорит Диего Армандо Марадона, человек, забивший два гола англичанам, и один из немногих аргентинцев, который знает, сколько весит Кубок мира.

Не знаю почему, но как со мной уже случалось несколько раз с другими фразами – как например: «мяч не пачкается» в день матча-посвящения на стадионе «Бомбонера», – мне пришла в голову эта, чтобы поприветствовать свою семью на прошлое Рождество, в 2015 году. Первое, которое мы провели в нашем доме в Вилья Девото, хоть и без моих дорогих стариков, дона Диего и донны Тоты. Многие все еще думают, что эти фразы мне кто-то пишет. И честное слово, это не так: они мне приходят в голову, и я говорю их от чистого сердца. Той ночью я посмотрел на небо и поблагодарил родителей за все, что они мне дали в этой жизни, – гораздо больше, чем дал им я. Они отдали мне все, что у них было, абсолютно все. И они всегда меня поддерживали, в радостях и неприятностях. А неприятностей-то было немало…

В ту ночь кто-то, не помню кто именно, подарил мне копию Кубка мира. И когда этот золотой трофей вновь оказался в моих руках, когда я вновь нянчил его, как ребенка, я осознал, что прошло уже почти 30 лет с тех пор, как я поднял над головой настоящий Кубок в Мексике. И еще я осознал, что эта радость, должно быть, – один из лучших подарков, который я сделал своим старикам. Лучший подарок. Для них и для всех аргентинцев. Тех, кто нас поддерживал. И тех, кто не поддерживал, – тоже. Потому что в итоге праздновали абсолютно все.

И еще я понял, что с ходом времени этот кубок весит все больше. Три десятка лет спустя его шесть с чем-то килограммов золота уже кажутся тоннами. И я не радуюсь, что никакой другой аргентинский игрок с 1986 года больше не поднимал кубок, это должно быть предельно ясным. Я бы был предателем, если бы радовался. Кроме того, я стал бы им, если бы не рассказывал сейчас все, что мы пережили в те дни, так, как у меня получается, и так, как я чувствую. Потому что так говорю я, Марадона. И я еще повторю несколько раз по ходу моего рассказа: за все это время мне наносили удары по разным местам, но только не по памяти.

Да, я признаю, что есть вещи, которые я вижу спустя 30 лет по-другому. Думаю, я имею на это право. Я сильно изменился, это точно, и многие говорят о моей противоречивости. Но в чем-то я остался прежним и никогда не противоречил себе: когда я решился сыграть ради идеи, я сделал все, что мог, и выложился по максимуму. Поэтому сегодня я говорю, что столько лет спустя мне бы хотелось, чтобы Билардо сделал ради меня то же самое, что в свое время сделал ради него я. Чтобы он сыграл ради меня, как я сыграл ради него. Потому что Билардо, как никто, знает о моих поступках в разгаре войны меноттизма и билардизма. Я руководствовался идеей, которая должна была быть общей. Я поставил футболку своей команды выше собственных предпочтений, потому что Тощий Менотти завоевал мое сердце, хоть я и не говорил этого публично.