Александр Сенкевич - Елена Блаватская. Между светом и тьмой

Так почему же до сих пор интерес к Блаватской не ослабевает? Почему трудно сопротивляться магнетизму ее личности? Не потому ли, что существовало в ней простодушное благоговенье перед таинственностью жизни? Она сумела до последних дней сохранить в себе дух экзотики. Неведомый большинству людей оккультный мир встает со страниц ее сочинений.

Ясновидение, духовидение, психометрия, чтение мыслей, левитация – вся эта экстрасенсорика кем-то воспринимается тайным подвохом, который устраивают с корыстной целью нечистые на руку люди, а для кого-то это прорыв в завтрашний день человечества, открытие скрытых возможностей человека разумного. Возвращение к тем ментальным практикам, которые были выработаны в стародавние времена, сохранились в культовых традициях некоторых восточных народов и на протяжений тысячелетий, вплоть до дня сегодняшнего, передаются по цепочке от высшего адепта, мастера оккультной науки и философии, к рядовым посвященным.

Таким образом, вернуть утраченное могут только хранители этих знаний, главные среди посвященных, иерофанты (буквально «тот, кто разъясняет священные понятия»).

В это можно верить и не верить. Но покуда существует подобная дилемма, такие люди, как Блаватская, востребованы обществом, им поклоняются и ревностно служат.

Я отнюдь не воображал, что Адьяр, во времена Блаватской – пригород Ченнаи, где до сих пор расположена штаб-квартира Теософического общества, откроет мне многие тайны Е.П.Б. – так называли Елену Петровну Блаватскую ее сподвижники. Не настолько я был самонадеян. Единственное, на что я в полной мере рассчитывал, это научиться отличать белое от черного, свет от тьмы.

Блаватская мерещилась мне за каждым поворотом тропинки, за каждым деревом в парке. Она неуловимо присутствовала в Адьяре, ее грузная фигура временами грезилась мне в сновидениях.

Блаватская успела в своей жизни немало сделать: написала с дюжину книг, сотни статей и еще больше писем, учредила Теософическое общество.

Созданное Блаватской своей монументальностью вот уже более ста лет производит неизгладимое впечатление на многих людей. Творчество было ее страстью и судьбой. Между тем на ее волшебный литературный талант воспроизводить суетную человеческую жизнь, как завораживающую, наполненную космическим смыслом мистерию, на ее редчайшее умение беллетризовать схоластические доктрины, относящиеся к вненаучным источникам знания, мало кто из ее воспоминателей и биографов обращал внимание.

Не будем чрезмерно суровыми к Елене Петровне Блаватской. Лучше обратимся к рассуждениям Мишеля Монтеня о психологической природе человека. Французский писатель и философ эпохи Возрождения взглянул на человека без розовых очков: «…что действительно заслуживает настоящего осуждения – и что касается повседневного существования всех людей, – это то, что даже их личная жизнь полна гнили и мерзости, что их мысль о собственном нравственном очищении – шаткая и туманная, что их раскаяние почти столь же болезненно и преступно, как их грех. Иные, связанные с пороком природными узами или сжившиеся с ним в силу давней привычки, уже не видят в нем никакого уродства. Других (я сам из их числа) порок тяготит, но это уравновешивается для них удовольствием или чем-либо иным, и они уступают пороку, предаются ему ценою того, что грешат пакостно и трусливо».

На эту глубокую мысль трудно что-либо возразить. Представим, что Монтень на сто процентов прав, тогда на ум приходит один контраргумент: если человеческая жизнь настолько порочна и безобразна сама по себе, то стоит ли вообще жить?

Убежден, что перед Блаватской в определенные моменты ее жизни также вставал этот вопрос. Она его для себя решила, обратившись к мудрости Индии. В этом обращении к индуизму и буддизму она, православная христианка по происхождению и воспитанию, была одной из первых русских женщин, если в то время даже не единственной. Через несколько десятилетий после смерти Блаватской Индия духа, как огромный материк, вдруг стронулась с места, и ее движение вызвало поистине тектонические сдвиги в сознании сотен тысяч людей Запада. Этому процессу тоже в немалой степени способствала Елена Петровна, ее творчество и созданное ею Теософическое общество.

Религиозные воззрения Блаватской укрепляли креативных дух Уильяма Балтера Йейтса, Джорджа Уильяма Рассела, Джеймса Джойса – выдающихся представителей ирландского литературного возрождения. Оккультный пафос ее сочинений воздействовал на американских и английских писателей: Джека Лондона, Дэвида Герберта Лоуренса, Томаса Стернза Элиота, Герберта Уэллса, Артура Конан Дойла.