Александр Керенский - Россия в эпоху великих потрясений

Однако именно эта утопическая мечта бросила страну в океан новых потрясений. Ибо фатальная ошибка Столыпина заключалась в его непонимании реального положения России, когда высшее сословие уже перестало быть политической силой, а среднее сословие, которое еще не сформировалось как единая сила, не могло стать посредником в отношениях между правящим меньшинством и трудящимися массами.

Правда, быстрое развитие городов и промышленности вело к тому, что городское «третье сословие» начинало играть определенную роль в социальной и экономической жизни страны. В деревне же такой социальной формации не было. Выборы в I Думу показали, что крестьяне, которые в основном занимались сельским хозяйством, чтобы только прокормить самих себя, и не могли вести его на капиталистических основах, не были способны играть роль социально-консервативного сословия.

В то же время частная собственность дворян на землю практически изжила себя. Эта система стала настолько экономически неэффективной, что ее доля в общем производстве не составляла и 10 процентов. Хотели они того или нет, но и правительство, и консерваторы были вынуждены в конце концов признать очевидным факт распада земельного дворянства. Единственную свою надежду на поддержание жизнедеятельности этой системы они связывали с поддержкой ее со стороны нового класса «крестьян-фермеров».

Как известно, значительная часть крестьян в России существовала в рамках общинного землепользования. Собственником земли был не крестьянин, а община (мир). Эту систему поначалу всячески защищали славянофилы, а затем народники, или популисты. Представители обоих этих мировоззрений полагали, что слаборазвитое чувство частной собственности у крестьян позволит России перейти к новой, более высокой стадии развития национальной экономики, минуя ужасы западного капитализма. Выдвигая требование о «национализации» или «социализации» земли, народники были уверены, что крестьяне легко перейдут от общинной к кооперативной форме землепользования. В действительности же крестьянская община того времени имела мало общего с той идеальной общиной, которую представляли в своем воображении славянофилы и народники. С административной точки зрения община была крайне удобна – для полицейского контроля или, выражаясь словами С. Ю. Витте, для надзора над крестьянами, как над малыми детьми, а также для сбора налогов, поскольку за неплательщиков долги выплачивали остальные члены общины на основе пропорционального распределения. Власти превратили общину в оплот экономической отсталости и мало-помалу лишили ее жизненных сил. К тому же принудительное членство в общине всегда вызывало раздражение у самих крестьян.

После аграрных бунтов 1905–1906 годов для всех стала очевидной необходимость ликвидации принудительных общин. Предполагалось, что после этого возникнут общины со свободной системой землепользования, некоторые из которых станут, по желанию самих крестьян, частными, некоторые – кооперативными хозяйствами. Законопроект I Думы о земельной реформе, который предусматривал решить эту проблему путем выкупа земли у частных собственников и передачи ее крестьянам, разрешил бы крестьянам самим определить будущее общинного землевладения. Это был разумный и демократический путь решения древнейшей и наиболее существенной социально-политической проблемы России.

В случае принятия законопроекта в деревне немедленно начался бы процесс социального расслоения, и нет сомнения в том, что из недр крестьянских масс возникло бы «буржуазное» меньшинство, что позволило бы осуществить внедрение фермерской системы по французскому или по немецкому образцу.

После роспуска I Думы решение земельной проблемы перешло в руки Столыпина. 9 ноября 1906 года, приблизительно за три месяца до открытия II Думы, Столыпин, воспользовавшись статьей 87 «Основных законов» (которая предоставляла правительству право при чрезвычайных обстоятельствах принимать законы между сессиями Думы и Государственного совета с последующим представлением их для ратификации), объявил о земельной реформе. Провозгласив этот свой вариант реформы, Столыпин еще раз доказал, что его политическая прозорливость уступает силе характера.

В руках Столыпина, а точнее, в руках «Совета объединенного дворянства», который поддерживал его, земельная реформа, хотя и имела здоровую основу, по сути дела превращалась в орудие дальнейшего классового угнетения. Вместо того чтобы положить конец принудительному характеру общинной системы и законам, ущемляющим гражданские права крестьян, с тем чтобы содействовать развитию свободного фермерства, за что ратовал С. Ю. Витте, столыпинский закон насильственно ликвидировал общину в интересах крестьянского «буржуазного» меньшинства.