Вероника Богданова - Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина. Одна таинственная страсть…

Эти расспросы, по большому счету являющиеся повторением разговоров взрослых, сильно обижали мальчика. А уж скептическое выражение лиц, появлявшееся в тот момент, когда он говорил, что его мать певица, обижало вдвойне. Сейчас он, наконец, мог смело опровергнуть все слухи и досужие домыслы. Теперь ему все завидовали, но продолжалось это недолго.

Вернувшись с фронта, Зинаида Ермолаевна очень долго не могла найти работу. Конечно, свободных трудовых мест было полно, но все это было не достойно… Выступая перед солдатами в дождь и снег, понимая, что ее голос и ее песня могут стать последним хорошим воспоминанием в жизни солдат, она отдавала всю себя этой работе. В конечном счете ее голос не выдержал. Она больше не могла петь, а безголосые певицы почему-то никому не были нужны. Лишь спустя пару месяцев она устроилась на работу, но куда, так и не сказала. Донесли добрые одноклассники. Кто-то увидел эту хрупкую женщину в фойе кинотеатра «Форум». Здесь она вместе с небольшим оркестром должна была встречать гостей, распевая патриотические песенки, которые почему-то никто не хотел слушать. Недостойная и непочетная работа, так сочли «добрые» одноклассники.

Это был май 1945 года. Город праздновал великую победу, на каждом углу можно было встретить компании ликующих от счастья людей. Повсюду устраивались открытые сцены, наспех сколоченные из досок. Отовсюду слышались пронизанные всеобщим ликованием знакомые строки из песен военных лет.

Серое, немного громоздкое здание на Садовой-Сухаревской улице не стало исключением. Уже на подходе к нему стали все чаще встречаться группы счастливых и чересчур веселых людей.

Зинаида Ермолаевна тихо пела в микрофон в фойе кинотеатра. Увидев это до слез печальное зрелище, Женя еще долго не решался подойти поближе к сцене. Он так и стоял, спрятавшись за колонной, и наблюдал за тем, как развеселые компании проходят мимо небольшого оркестра при входе. Мама все-таки заметила его и попросила оркестр чуть пораньше отпустить ее. Будущий поэт помог матери собраться и лихо подхватил большую сумку с концертными костюмами и париками.

– Я ведь хорошо пела, правда? – без конца вопрошала хрупкая женщина всю дорогу. И каждый раз Женя хмуро кивал ей в ответ.

Чтобы избежать насмешек одноклассников или попросту от неизбывного желания свободы, ученик уже пятого класса Евгений Евтушенко стал безбожно прогуливать школу. Он честно приходил в школу к первому уроку, но уже через пятнадцать минут сбегал через открытое окно в туалете на первом этаже.

Учеба ему давалась по-прежнему легко, но стали появляться предметы, в которых Евтушенко ни черта не смыслил. Физика, химия и вскоре даже любимая математика. Учителя жаловались на него и без конца грозились вызвать родителей. В восьмой класс он так и не смог перейти, будущего поэта оставили на второй год. Ученик по фамилии Евтушенко портил всю статистику школы.

Москва 1950-х гг.

Уже на следующий год к ним в школу приехал человек с патриотической лекцией, разъясняющей смысл знаменитого доклада Жданова. Пытливый и не в меру начитанный ученик седьмого класса Евтушенко заметил, что пара строк из этого доклада слово в слово повторяют статью из литературной энциклопедии. Будущий поэт тут же поднял руку вверх и сообщил докладчику об этом. Воцарилась мертвая тишина. Все замерли в ожидании чего-то ужасного, что непременно должно было последовать за таким выступлением.

«…выручил наш десятиклассник, школьный комсомольский вожак Дима Калинский – единственный в школе, кто позволял себе носить длинную, хотя и умеренно, прическу и элегантный, хотя и неброский, галстук.

– Мне кажется, Женя, ты нездоров, – сказал он, ласково приложив к моему лбу ладонь. – У тебя явно высокая температура… Ребята, проводите Женю домой…»

Без внимания такая выходка остаться не могла. Кое-как ученика по фамилии Евтушенко перетащили из седьмого класса в восьмой, а затем попросту вытурили его в только что открывшуюся школу № 607. Тогда еще не было понятия «коррекционная школа», но общеобразовательное учреждение № 607 в Марьиной Роще было как раз такой школой, предназначенной для обучения неблагополучных подростков.

Поначалу казалось, что перевод в эту школу – крест на будущем, но оказалось, что все вовсе не так ужасно. Это была самая обычная школа с обычными детьми. Директором здесь служил бывший фронтовик Исаак Борисович Пирятинский. Он славился своей патологической честностью и добродушным нравом. Конечно, провинившиеся ученики получали по заслугам, но и по-другому было нельзя. Дети шалят, а за шалости нужно расплачиваться.