Вероника Богданова - Евгений Евтушенко и Белла Ахмадулина. Одна таинственная страсть…

– Я понимаю, что здесь не все деньги ваши, давайте я заберу только личные средства, а казенные трогать не буду, – предложил он.

Начальник станции затих на короткое время. На лице его отразилась трудная работа мысли и совести.

– Нет, товарищ Гангнус, если вы оставите деньги, вы отберете у меня нечто поважнее. Честь, офицерскую честь вы заберете, – пояснил он чуть более тихим, чем следовало, тоном. – Последняя партия. – Это он произнес так громко, что даже пара храпевших в углу людей вздрогнули.

Александр кивнул и открыл разложенные перед ним карты. Сумма очков была минимальной, он попросту не мог выиграть. Решив не испытывать судьбу, Гангнус остановился на четырнадцати.

– По правилам вы должны взять еще одну карту, – тихо, но весьма решительно произнес начальник станции. Тон его был таким, что Гангнус не решился спорить. Сейчас их цели в игре совпадали. Оба они хотели лишь одного: чтобы Александр наконец проиграл. На кону сейчас было больше, чем все. Чья-то жизнь.

Гангнус взял еще одну карту, и теперь ахнули все, кто наблюдал за игрой. Молодой человек в очередной раз собрал двадцать одно очко. Начальник станции проиграл последние свои деньги. Нужно было что-то сказать, о чем-то договориться и как-то успокоить этого немолодого и слишком азартного человека, но все карты спутала ворвавшаяся в комнату медсестра. Он бежала сюда пару километров лишь для того, чтобы сообщить об успешных родах его жены. У Александра родился сын.

Молодой геолог лихорадочно кивнул и понесся по коридору. Когда они уже почти добрались до выхода, послышался хлопок, заглушенный гудком проезжавшего мимо поезда.

В этот вечер начальник станции Нижнеудинск застрелился, а на свет появился мальчик, будущий поэт, которого назвали Евгением.

«Отец никого не расстреливал, но его самого могли арестовать в любой день и расстрелять: он был сыном врага народа. Почему же он думал о самоубийстве, когда убийство ходило вокруг него? Может быть, он всю жизнь переживал самоубийство начальника станции, ибо сам не раз был близок к такому уходу и понимал, как страшно принять это непоправимое решение? А может быть, именно самоубийство начальника станции спасло его от собственного?»

Впоследствии эта история рассказывалась такое количество раз, что постепенно утратила все черты реалистичности, превратившись в легенду. Как утверждал потом сам поэт, точным и правдивым в ней остались лишь гудок, выстрел и крик младенца, а также главный совет отца: никогда не играть в карты. Сам Александр Гангнус с тех пор так ни разу и не сел за ломберный столик, а впоследствии запретил это делать и Евгению. Проиграть, по его словам, было совсем не так страшно, как выиграть. Ведь, получая деньги, ты всегда теряешь нечто большее. Выигрывая у друзей, ты теряешь их, а выигрывая у людей незнакомых, ты ненароком можешь убить.

«Отец рассказал мне историю моего рождения, когда мне было тоже двадцать два года и я тоже ночи напролет играл в карты на деньги – в очко, покер, преферанс, кинг, даже в „веришь не веришь“, и мне тоже чертовски везло. С тех пор я никогда не играю в карты на деньги».

Детство будущего поэта прошло на железнодорожной станции с поэтическим названием Зима в двух сотнях километров от Иркутска. Здесь жила бабушка Евгения, мать Зинаиды. В большом бревенчатом доме никогда не было особенных проблем с едой и одеждой, но вот от недостатка внимания родителей Евгений действительно страдал. Александр и Зинаида искренне пытались быть хорошими родителями, но вот друг с другом они уживаться больше не могли.

Однажды, собирая мужа в командировку, Зинаида нашла в его чемодане упаковку чулок, предназначавшихся не ей. О чем-то подобном она подозревала и раньше, но эта находка стала последней каплей. Когда Александр вернулся домой, на пороге он нашел чемодан со своими вещами и упаковку чулок, лежащую поверх громоздкого багажа. Он все понял и ушел. Уехал в командировку, надеясь помириться по приезде, но этого не произошло. Есть вещи, которые человеку не под силу простить, у каждого это нечто свое. Кто-то не может простить предательство, кто-то кражу, а кто-то измену. Так или иначе, у любого человека есть точка невозврата, и Александр, сам того не заметив, купив эти чулки, переступил невидимую черту. Их с Зинаидой брак распался, хотя даже спустя много лет они продолжали поддерживать ради сына подобие дружбы.

Вскоре после рождения сына Александр и Зинаида вернулись в Москву, но сначала развод родителей, а затем и война внесли свои коррективы. Зинаида обладала красивым и звучным голосом, поэтому в самом начале войны она отправилась вместе с актерской труппой выступать перед солдатами. Впоследствии она часто вспоминала, что никогда у нее не было более благодарных слушателей, чем солдаты, которые слушали ее перед тем, как отправиться в бой. В те моменты казалось, что даже природа затихала, чтобы получше расслышать каждую ноту.