Евгений Никоненко - Скоробогатов - с электрикой по жизни

– Ну, хорошо. С эти разобрались, – продолжаю я, – ты объявил о своём существовании в этом мире громким криком прямо подле русской, наверняка, хорошо натопленной печки.

– Да, наверное, она была тепла, печь. Иначе чего бы мать на ней лежала? А жили мы тогда в бараке. Вернее не мы, а мои родители, поскольку я-то понятия не имел, что такое барак.

– А что за бараки?

– Обычное, может быть, слегка покосившееся, а может, и крепкое, только что построенное, сооружение, где жили семьи рабочих, собиравших приобретенные для золотодобывающего прииска механизированные плавающие фабрики – американские драги.

Жили в бараке скромно: одна комната на семью. Как мне, во всяком случае, рассказывали. Земляной пол, русская печь, деревянный стол, лавка – вот и всё жилище. Днём мужчины уходили собирать драгу, а женщины оставались дома, занимаясь хозяйством. В соседних комнатах одного барака жили разные семьи: большие, с множеством детишек, весело резвящихся на улице перед домом и в окрестных лесах, и малые, а то и вовсе молодожёны, какими и являлась семья Скоробогатовых.

– А где эти бараки-то располагались?

– В поселке Дражном.

– Он и поныне существует?

– Нет. На его месте сейчас Ильменское водохранилище.

– То есть его просто затопили?

– Ну, да. За ненадобностью.

– То есть в один прекрасный момент он просто стал не нужен?

– Что-то вроде того. Этот поселок был построен специально для работников, которые собирали эти самые драги. Драги собрали, пустили в эксплуатацию – и все. Какое-то время поселок, конечно, был, как обычное поселение, как деревня, но затем у высшего руководства, очевидно, появились планы по созданию водохранилища, которое удовлетворяло бы нуждам растущей инфраструктуры Миасса и близлежащих окрестностей, а потому людей просто переселили, и местность затопили.

– Получилось местное «прощание с Матёрой»?

Ильменское водохранилище

– Ну, поселки были, можно так сказать, молодыми. Они не насчитывали своей историей несколько десятков или сотен лет, а потому там не было того поселения, которое укрепилось бы там своими корнями и кладбищами предков. Хотя не мне судить, я ведь при этом не присутствовал.

– Хорошо, вернемся к моменту твоего появления на свет.

– Давай вернемся. Тогда я скажу немного торжественно! Восьмого октября, когда мой отец, Иван Константинович, будучи слесарем, находился на работе, на сборке драги, мама моя, Прасковья Ивановна, лежа на тёплой печи, надумала куда-то идти и просто спрыгнула, вызвав тем самым, очевидно, схватки и дальнейшие роды.

– Она была одна? Я имею в виду тот момент, когда она рожала?

– Я не знаю. Во всяком случае, мне этого никто не рассказывал, а я и не спрашивал. Но, думаю, что на её крики сбежались соседские бабы. А отец уже прибежал потом, когда ему сообщили, что появился его наследник.

– Ты, значит, был их первым ребенком?

– Да. Первенец.

– А как твои родители вообще оказались вместе? Я имею в виду, познакомились?

– Ну… Это долгая история. Знаешь, думаю, будет лучше, если здесь я обращусь к прошлому. Я имею в виду к тем временам, когда батя мой еще и в проекте не значился.

– К родословной что ли?

– Ну да. Расскажу тебе всё, что знаю и помню. Хотя знаю и помню я немного, и это весьма прискорбно, поскольку составить в этом случае богатую родословную никак не получится.

– Думаю, что в нынешнее время немногие лучше тебя. Так что, я не думаю, что стоит сильно переживать по этому поводу.

– Ну, ладно. Успокоил. Тогда буду говорить, что знаю. Мой отец, как я уже сказал, Иван Скоробогатов, был родом из станицы Кундравы и являлся членом семьи, принадлежащей к Оренбургскому казачеству. Слышал о таком?

– Доводилось.

– Да. Оно было сформировано, если мне не изменяет память, еще в шестнадцатом веке. Но не об этом речь. Его отец и мой дед, Константин Матвеевич Скоробогатов, до революции был, по тем меркам, зажиточным крестьянином. Наша семья имела в Кундравах, так называемую, «заимку» – небольшой семейный хутор из нескольких домов, скот, лошадей, всю необходимую утварь, снасть и «лобогрейку» – приспособление, значительно облегчающее жизнь простого крестьянина.

– Это что еще за лобогрейка?

– Это такое механизированное устройство, которое посредством конной тяги не только самостоятельно косило траву и хлебные колосья, но и скидывало их на полотно, где, сидящая там, женщина-крестьянка связывала скошенную растительность в снопы. Что-то вроде миниатюрного конного комбайна.