…Идут занятия летчиков. Преподаватель диктует множество цифр: размах крыла, средняя аэродинамическая хорда, углы отклонения элеронов и триммеров. А дальше пошло: степень сжатия, зазоры клапанов, ход поршня, порядок работы цилиндров…
Хотя на улице еще зима, но от раскаленного камина и тесноты в классе невыносимая духота. Раскрасневшиеся летчики, прижавшись друг к другу, старательно записывали в тетради поток цифр.
– Федя, в полете ты забыл расстояние от верхней мертвой точки поршня до нижней – твои действия? – шепчет лейтенанту Громову летчик Колобков.
– Товарищ Колобков, встать! Почему нарушаете дисциплину? – скомандовал преподаватель.
Иван нехотя встал, заложил пальцы за ремень, провел ими за спину, расправляя гимнастерку, и, переминаясь с ноги на ногу, с серьезным выражением лица сказал:
– Да это я, товарищ воентехник второго ранга, спросил лейтенанта Громова, что он будет делать в полете, если забудет расстояние от верхней мертвой точки поршня до нижней.
Класс грохнул. Преподаватель растерянно посмотрел на Колобкова, не зная, как выйти из положения, но потом переждал, пока «ученики» успокоятся, нашел в конспекте место, на котором остановился, и, как будто ничего не произошло, спокойно объявил:
– Продолжаем занятие.
По мере изучения характеристики самолета, его летных качеств, вооружения рождались разные мнения о нем. – Вот это самолет! – собравшись в круг, рассуждали летчики. – Кабина закрыта, зимой хоть в майке летай, не то, что на Р-пятом. На нем, бывало, только глаза мехом не закутываешь, а все равно тебя морозишко проберет до костей. А здесь – благодать! А вооружение! Подумать только: четыре ШКАСа [1]у летчика, один у штурмана, да еще бомбы. Чего еще надо?
В стороне стоял лейтенант Колобков. Внешне безучастный к этому разговору, оказывается, он прислушивался очень внимательно и имел о самолете Су-2 свою точку зрения.
Иван Колобков отличился еще на Халхин-Голе. Будучи авиационным механиком самолета, во время боевых действий под огнем японских самураев он исправил поврежденную в бою «чайку» (так назывался наш истребитель-биплан с убирающимися в полете шасси) и был награжден медалью «За боевые заслуги». Позже поменял специальность – стал летчиком.
Иван уже тогда учился сопоставлять сильные и слабые стороны своей и вражеской авиации. Сейчас его тревожило, что установленный в кабине штурмана пулемет – недостаточно эффективное оружие против истребителей вероятного противника – гитлеровской Германии. Беспокоила и слабая броневая защита летчика, а у штурмана ее и вовсе не было. Но Колобков не только не высказывал своих опасений товарищам, он боялся признаться в них даже самому себе.
Листки календаря отсчитывали первые дни марта, а разгулявшейся метели, казалось, не будет конца. Снежные вихри носились по улицам города, наметая большие сугробы, бросая колючий снег в лица прохожих.
В эти дни на летном поле аэродрома непрерывно, днем и ночью, урчал трактор, таскавший за собой волокуши, но подготовленная взлетная полоса тут же снова заносилась снегом. Полковник Турыкин был не в духе: из-за такой кутерьмы в природе невозможно выполнить в срок программу летной подготовки. А он даже в мыслях не допускал этого.
Наконец метель прекратилась. К утру небо очистилось от облаков, теперь оно было глубокое и голубое-голубое. Под яркими лучами солнца искрились сугробы причудливо-сказочной формы. И так хотелось, чтобы природа оставила их навсегда нетронутыми. В перерыве между занятиями летчики и штурманы гурьбой высыпали из классов и, как когда-то в школе мальчишками, заиграли в снежки. Больше всех старался Громов. С Федей мы подружились с первых дней службы в полку. Каждый раз при встрече он первым делом спрашивал: «Ну, как дела, браток?». «Браток» было его любимым словом. Сейчас он, видимо, вспомнил свое детство на Волге и так увлекся этой азартной игрой, что его каштановые, всегда зачесанные назад волосы рассыпались, продолговатое лицо от широкой улыбки округлилось, радостью светились его серые, открытые, простодушные глаза. Он увлеченно бросал снежки по взлетающей вверх шапке-ушанке. Тут же был объявлен конкурс на лучшего снайпера по летящей мишени. В конце перерыва мы быстро подвели итоги, и победителю Громову был вручен приз – пачка папирос «Пилот».
* * *
Наступили теплые солнечные дни. Звенела капель, снег быстро чернел и становился ноздреватым.
Программа изучения Су-2 по схемам и плакатам заканчивалась. Мы ожидали практических занятий непосредственно на самолете. Командир полка целыми днями находился на аэродроме. Вместе с летчиком-инструктором он дождался погожего дня, чтобы получить провозные полеты и вылететь самостоятельно. Первые два полета по кругу и один в пилотажную зону [2]с инструктором Турыкин провел так, будто он на Су-2 налетал уже не один десяток часов. «Вот это летчик! – наверное, восхитился инструктор. – Что же ему показывать-рассказывать, если он летает, как зверь». А вслух сказал:
Читать дальше