Кузьма Белоконь - В пылающем небе

– Товарищи, кто желает посмотреть, как немецкие летчики пятки мазали с этого аэродрома, милости прошу! – тоненьким голоском пропел начпрод БАО.

– Ты, капитан, лучше бы ознаменовал первую посадку на вражеском аэродроме чем-нибудь… ну да ты сам знаешь, чем, – обратился к начпроду Вася Куликов.

– Не положено больше, – смущенно ответил начпрод, расплылся в улыбке и еще больше покраснел. А потом добавил: – А столовую немецких летчиков покажу, она вот через стенку.

Мы отправились за начпродом.

– Вот, извольте! – капитан открыл дверь и пригласил нас пройти в зал. На столах стояли тарелки с недоеденным супом, нетронутыми отбивными, хрустальные фужеры с компотом.

– Ах, какие же несознательные наши танкисты, как следует пообедать не дали! Какой компот пропал! – сострил неугомонный Кныш под общий хохот.

– Не до компота им было, видно – штаны еле унесли, – вмешался Коваленко.

– Ну, в общем все понятно. Давайте скажем «данке» нашему начпроду и пойдем к нашим отбивным, – подвел итог смотра Емельянов, – ужин для нас готов!

Шум не утихал. Впервые за долгое время штурмовики вместе с истребителями не только сели на одном аэродроме, но и за один стол!

– Белоконь, кто тебе разрешил опаздывать? – крикнул кто-то из наших ребят.

– Так это ты, Белоконь? – из-за стола поднялся плечистый здоровяк.

– Я… А ты, наверно, тот самый Афанасенко?

– Тот самый.

– Так вот ты какой! Настоящий Иван Поддубный!

Мы так крепко обнялись и расцеловались, что кто-то закричал «горько».

– Та не «горько», а горькой, – лукаво улыбнулся Семен Кныш и встряхнул флягой.

Я снял с ремня свою флягу – ну как не выпить за такую знаменательную встречу. За верного боевого друга, который не раз уберег меня от вражеских истребителей.

После выхода наших войск к заливу Фришес-Хафф все сухопутные коммуникации основных сил восточно-прусской вражеской группировки были прерваны. Прижатые к морю войска противника могли поддерживать связь с центральными районами Германии только по косе Фрише-Нерунг или с помощью морского и воздушного транспорта. В конце января фашистское командование предприняло мощный контрудар из района западнее Хейльсберга в направлении Мэриенбурга. Наши войска не только отразили этот натиск, но и перешли в первой половине февраля в решительное наступление, еще больше сжимая восточно-прусскую группировку.

Взаимодействуя с танковым корпусом, мы расчищали путь наступления: наносили удары по контратакующим танкам, артиллерии, били по опорным пунктам, в которых противник оказывал сопротивление. Обстановка быстро менялась. Линия фронта фактически отсутствовала. Мы сами определяли движение своих частей и наносили удары по сопротивляющемуся врагу. Все это приходилось выполнять, как правило, в сложных метеорологических условиях.

Во второй половине февраля полк перелетел дальше на запад – на аэродром Гросс-Козлау. Уже на следующий день нам предстояло нанести удар по железнодорожному эшелону на станции Яблау. До станции оставалось не менее пяти километров, но цель уже себя обозначила: из паровоза валил черный дым. Хороший ориентир! Но и нас обнаружили вражеские зенитки. В эшелоне, стоявшем под парами, было более двадцати крытых вагонов, кроме того, на станции находились еще два состава без паровозов.

«Надо в первую очередь вывести из строя паровоз», – решил я.

– Атакуем «эрэсами», – приказываю ведомым, – я бью паровоз! – И завожу группу так, чтобы атаку произвести под углом 90 градусов к эшелону. Ловлю в прицеле котел паровоза и планирую с небольшим углом, чтобы открыть огонь с меньшей дистанции. Паровоз быстро увеличивается в сетке прицела. Нажимаю на кнопку – огненные шлейфы отделяются от самолета. Белое облако окутывает паровоз. Идущие справа от меня летчики выпустили реактивные снаряды по вагонам. Из вагонов, как горох из мешка, высыпались солдаты в серо-зеленых мундирах и стали разбегаться, кто куда. Значит эшелон полностью загружен пехотой…

На второй атаке от пушечных снарядов загораются еще несколько вагонов. Гитлеровские солдаты – их очень много – в невообразимой панике мечутся вблизи эшелона. Четыре штурмовика проносятся всего в нескольких метрах над головами фашистской пехоты.

– Уходим домой… Маневрируйте… Будьте внимательны, смотрите за препятствиями – предупреждаю всех и еще ниже прижимаюсь к земле, перескакивая через пристанционные здания, через телефонные провода. Вот так же, прижавшись к самой земле, выходим из зоны ураганного зенитного огня.