Давид Полторак: Воспоминания о моей жизни

Однажды я был поражен тем, как он гнался за Мироном вокруг стола в столовой комнате, чтобы его отлупить. Дело было летом. Открытое окно выходило во двор. Мирон, спасаясь от отца, в страхе вскочил на подоконник и прыгнул во двор. А жили мы в бельэтаже – это почти второй этаж по современным меркам. Отец в раже тоже вскочил на подоконник и побежал за ним. Эту сцену наблюдали жители нашего дома. Мирон побежал в другой конец двора, и там его укрыли пацаны.

Мне также доставалось за некоторые проступки, но в меньшей степени, чем братьям.

Родители были религиозными людьми. Каждый день у отца начинался с молитвы. Он надевал на себя молитвенное облачение: на лоб и на локоть тфилин (черные кожаные коробочки с кожаными ремнями), на плечи набрасывал талес (шаль). И так каждое утро. По субботам отец всегда ходил в синагогу, молился там. Домой возвращался с двумя бедными людьми, которых надо было покормить.

Памятник императрице Екатерине Великой (Скульптор М. Попов, архитектор Ю. Дмитренко)

Из еврейских праздников мне больше всего запомнилась еврейская Пасха – Пейсах. В первый и второй вечер вся семья садилась за праздничный стол. На столе в отдельном блюде были поставлены кушанья: несколько видов бутербродов из мацы, заполненных хреном, яйцами и еще какими-то горькими травами. Отец разъяснял, что это должно напоминать тяжелое положение еврейского народа, находившегося в рабстве у египтян. И эти маленькие бутерброды нужно было есть, чтобы ощутить то далекое и тяжелое время.

Центральным моментом праздничного пасхального вечера была беседа отца с сыном ( фир кашес – четыре вопроса). Сын задавал их отцу, который должен был ответить на эти вопросы. Они касались тяжелого положения евреев в далекие времена плена у египтян.

На Приморском бульваре стоит подлинная, времён Крымской войны 1854–55 годов, чугунная пушка с затонувшего у берегов Одессы английского фрегата «Тигр»

Вопросы задавал старший сын Саша на древнееврейском языке, которому он и Аркадий обучались в детстве у меломеда (учитель из хедера), который приходил раз в неделю к нам в дом.

После этого начинался праздничный ужин – курица, оладушки из муки и из мацы, фаршированная рыба, бульон с кнейдлах (клецки).

Пасхальное вино наливали в бокалы. Один бокал с вином стоял в центре стола. Он был предназначен для ангела, которого нужно было впустить в дом в конце обеда.

Обычно дверь открывал я. Однажды с нами на сейдере (так торжественно называли первый день Пейсаха) была соседская девчонка Люська Захарова. Мы с ней открыли дверь в дом и быстро побежали смотреть на бокал для ангела. Как сейчас, помню легкое колебание вина в бокале. Значит, отпил немного. Это доставило большое удовольствие.

Забыл сказать, что праздничная посуда и кухонные принадлежности хранились весь год в антресоли над входными дверями в квартиру и распаковывались один раз в год, на восемь дней Пейсаха, а потом закладывались обратно на одиннадцать месяцев.

Я очень любил Пейсах. Мать всегда готовила вкусные блюда: фаршированную рыбу, мясо в кисло-сладком соусе, блинчики из муки из раздробленной мацы, жареную мацу и т. п. На закуску обычно подавали картофель, яйца, вымоченные в соленой воде, вкусные пирожки с печенкой и многое другое.

В доме у нас отмечали и другие еврейские праздники. Запомнился мне праздник Ханука, когда детям раздавали серебряные деньги. Долгое время я хранил у себя в качестве «Хануки гелт» серебряные полтинники. А на праздник Пурим вечером за чаем ели ументаши – треугольные булочки с маком. Благодаря этой гастрономической стороне запоминались многие праздники.

Моя мать, Клара Александровна, была замечательной женщиной. Не закончив, как и отец, средней школы, она обладала природным умом, заботилась о том, чтобы ее дети получили хорошее образование, были в достаточной степени культурными, начитанными и музыкально образованными.

Мама вечно хлопотала по хозяйству. Кроме ежедневной готовки еды, летом и осенью она заготавливала впрок различные варенья (клубничное, малиновое, вишневое), сливовое повидло. Бутерброды с повидлом и маслом ели в течение всего года. А сливовое повидло было обязательным блюдом к завтраку зимой.