Терни Дафф - Исповедь волка с Уолл-стрит. История легендарного трейдера

Отец никогда не ищет легких путей или легких денег. Все, что он делает, непременно тщательно проанализировано и запланировано до мельчайших деталей. Он никогда не полагается на авось. Он всегда знает, на какой заправке самое дешевое топливо в городе; он смотрит самый достоверный прогноз погоды по телевидению, а еще он встает в два часа ночи, когда нужно перевести все часы в доме на летнее время. Несмотря на то что мы носим одну и ту же фамилию и что у меня такие же, как у него, необычные голубовато-зеленые глаза, которые иногда меняют цвет и кажутся серыми, и, конечно, фамильный нос Дафф, мы совсем не похожи. Он старается привить мне рабочую этику, дисциплину и строгий режим дня, и я неизменно сопротивляюсь каждой его попытке. Он хочет, чтобы я был мужчиной. Он хочет, чтобы я был на него похож. По этой самой причине я сижу за кухонным столом, и у меня сосет под ложечкой.

Я слышу, как открывается и закрывается дверь гаража. Я знаю, что это отец. «Я выгнал машину на улицу, – говорит он нам. – Поехали, Терни». Я наклоняю голову и смотрю на маму. Хочу, чтобы она увидела печаль в моих глазах. Она вымучивает из себя сочувственную улыбку, и я понимаю, что должен ехать.

На дороге мы одни. Снежинки с шумом врезаются в лобовое стекло, как снежки. Мы едем в тишине. Просто потрясающе. Мы рискуем жизнью, чтобы попасть на школьную тренировку по борьбе. Кто-нибудь, убейте меня. Может, наша машина соскользнет с дороги в канаву и мы там застрянем?.. Остается об этом только мечтать. И вдруг я замечаю свет фар, приближающийся к нам. Это черный «корвет». И в нем может быть только один человек. Нью-Йоркские номера подтверждают мои догадки. Проезжая мимо «корвета» на скорости 16 км/ч, я вижу густые кустистые усы водителя. «Это дядя Такер», – говорю я.

«Он выехал восемь часов назад», – отвечает отец, пока мы проезжаем мимо «корвета». Похоже, разворачиваться мы не собираемся. Я очень люблю, когда дядя Такер гостит у нас. Каждый раз он учит меня какому-нибудь новому карточному фокусу. Ему 32 года, и он зарабатывает кучу денег, ездит в увлекательные путешествия. Он приехал в город, чтобы на следующий день покататься на лыжах с двумя моими старшими сестрами. Я наблюдаю за его машиной, пока ее задние фары не исчезают из виду. Мы приближаемся к первому знаку «стоп» на нашем пути, и, чтобы успеть затормозить, нам нужно начать делать это примерно за сто метров. Отец отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня. «Знаешь, когда ты был младенцем, ты научился вставать на мостик прежде, чем научился ползать», – говорит он.

«Да знаю я, знаю», – отвечаю я. Это всего лишь тысячный раз, когда он рассказывает мне об этом. Он начинает рассуждать о том, как важно уметь вставать на мостик, когда ты занимаешься борьбой. Дескать, это единственный способ избежать поражения, когда тебя уложили на спину. Он наклоняет назад голову, чтобы продемонстрировать, как делается мостик. А я и так знаю. Я умел это делать еще в колыбели.

«Ты поднимаешь плечи и поддерживаешь тело с помощью шеи», – продолжает он как ни в чем не бывало. Я отворачиваюсь от него, чтобы смотреть на дорогу. «Нас пригласил тренер. Мы будем только смотреть», – говорит отец, почувствовав мое возмущение.

Гигантский голубой борцовский ковер покрывает весь пол в спортивном зале. Я иду за отцом к ряду трибун, оттряхивая снег с волос. Ребята по всему залу делают пробежку, растяжку, а некоторые уже начали бороться. Я наблюдаю за ними. Если раньше мне в голову как-то не приходило, что я еще не достиг периода половой зрелости, то сейчас я очень четко это осознал. Ребята в зале просто огромны; у некоторых из них есть даже щетина на лице. И теперь я чувствую себя еще хуже. Под ложечкой сосет еще сильнее. Я не хочу заниматься борьбой. Отец улыбается тренеру, когда тот обращает на нас внимание.

Тренер машет рукой и идет к нам. Ему около сорока, он невысокого роста, но крепкого телосложения. На нем коричневые брюки, голубая майка с надписью на груди «Борьба в Кеннебунке», а на шее висит свисток. Он протягивает мясистую руку, чтобы пожать мою, и представляется: «Тренер». Я выдавливаю из себя улыбку и отвечаю, что мне приятно с ним познакомиться.

«Так ты, говорят, любишь борьбу?»

Каждая фибра моей души хочет ответить «нет», но я знаю, что, если я так сделаю, отец убьет меня. Поэтому я просто киваю и отвечаю: «Да, вполне». К счастью, после этого внимание тренера переключается на моего отца. Они начинают разговаривать, используя свой борцовский жаргон. Я слышу фразы «переворот назад» и «подхват корпуса обеими руками между ног соперника», и к горлу подступает тошнота. Но я вижу радость на лице отца, чего не случается с ним почти никогда. И, как воздушный шарик, с каждым новым жаргонным словечком он раздувается чуть больше.