Герда Сондерс - Последний вздох памяти

Когда змеиная бойня у кучи камней завершилась, мы выложили в ряд останки матери-змеи и мертвых змеенышей. Поле боя было усеяно змеиными кусочками. Мы выложили их на земле так, чтобы примерно получилась длина целой гадюки. После реконструкции мы насчитали тридцать восемь змеенышей. У мамы получилось тридцать девять. Ни у кого не было фотоаппарата, кроме дяди Крисьяна, который работал в своей авторемонтной мастерской с автозаправкой, и потому не мог запечатлеть сцену. К вечеру от змей ничего не осталось. Ау Исак отнес мать-змею на сушилки табака, чтобы поджарить, а недостойных стать ужином детенышей сжег, так что не сохранилось ни кожи, ни костей.

Однако история живет, и на данный момент вошла в предания четвертого поколения нашего клана, который теперь живет без наших родителей, но разросся до сорока человек, пополнившись мужьями, женами, детьми и внуками шестерых братьев и сестер. Наши с Питером дети и их двоюродные братья и сестры утверждают, что число змей растет с каждым пересказом истории. Но те из нас, кто были там , сходятся на числе «тридцать девять», даже если тогда мы приняли какие-то части змей за целую особь.

«Fluit, fluit, my storie is uit». Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец.

Полевые заметки о деменции

24.08.2011

Я не смогла связать два движения нашего крана в ванной, чтобы пустить холодную воду: вверх и в сторону. Вместо этого я принесла холодную воду из кухни в пластиковом тазу.

16.05.2012

В «La Frontera» я не смогла распознать глиняную пивную кружку, которую официант поставил передо мной. Я знала, что это пивная кружка, но не смогла воспринять тот факт, что она была перевернута вверх дном. Я видела ее так, будто она стояла правильно, но на ней была плотная стеклянная крышка, которую я пыталась снять. Я спросила Питера, как же ее снять, и он перевернул кружку стеклянной крышкой вниз. Тогда я поняла. Мы были с друзьями.

24.05.2012

Здесь, в Доме отдыха в Национальном парке Зайон, у меня были проблемы с чтением инструкции для кухонной плиты. Я хотела переключить на режим для чайника, а вместо этого выбрала режим для сковороды с маслом. К счастью, Ньютон увидел это и предотвратил бедствие.

После увольнения в августе 2011 г. мне понадобилось почти шесть месяцев, прежде чем я почувствовала себя готовой к тому, чего так хотела всю карьеру: подготовить к публикации почти законченный роман и завершить второй, в который я уже вложила годы времени и сбора информации. Но последние годы работы в Отделении гендерных исследований породили во мне страх, что я не смогу отредактировать трехсотстраничный роман и дописать другой; на работе писательство иссушало мою умственную энергию до такой степени, что у меня не оставалось сил на семью или домашнюю жизнь.

Почти каждая сторона моей университетской работы включала в себя необходимость писать. Электронные письма по программе, служебные циркуляры, отчеты о заседаниях, рекомендательные и другие официальные письма были вполне терпимы вплоть до моего увольнения – эти документы были короткими и составлялись по плану. Но длинные, требующие тщательного сбора данных документы, которые я так любила составлять раньше, стали для меня очень-очень трудными. Волею судеб в последний год работы в университете моей главной ответственностью была как раз такая письменная работа: составление документа о принципах и процедурах новой должности в рамках нашей программы. Документ нужно было написать официально-деловым стилем и языком университетского Руководства по принципам и процедурам; он должен был включать отсылки к действующим правилам университета и быть согласован с целями и деятельностью различных колледжей и отделений, с которыми мы совместно назначали преподавательский состав. В этом Руководстве сотни страниц, а моя краткосрочная память уже едва функционировала, и мне пришлось бороться с тем, что простое переключение страницы на экране стирало из моей памяти все представление о вопросе, который я разбираю. Поэтому перед переключением страницы я от руки записывала необходимую мне информацию. После того как я переписывала ответ на компьютер, я вновь делала то же самое, только наоборот: записывала ключевые слова, чтобы знать, что мне делать с информацией, когда я вернусь на окно с черновиком. И это продолжалось и продолжалось большую часть академического года. Работа стала отнимать у меня чрезмерно много времени и нервов.