Альфред Тирпиц - Воспоминания

{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания в конце текста книги.

Под редакцией профессора адмирала В.А. Алафузова

Отчаяние, охватившее всех государственно настроенных немцев при крушении нашей казавшейся непобедимой империи, уничтожило во многих также и веру в себя и в закономерность нашего исторического развития, приведшего к образованию Империи. Поэтому я счел долгом записать свои воспоминания, ибо я могу доказать, что здание нашего прежнего государства отнюдь не было прогнившим или устарелым и что оно, напротив, обладало всем необходимым для дальнейшего развития; и далее, что политическая легенда о том, будто эта война была развязана безответственным самодержавием и агрессивной военной кастой, является попранием истины. Особенно не хотел войны кайзер; он старался всеми силами предотвратить ее с того момента, как осознал опасность.

Если бы история была справедливой и не фальсифицировалась в такой степени разными легендами, то она показала бы, что большая часть ответственности падает на наших врагов. Согласно мореходным правилам виновным в столкновении признается тот, кто вызвал опасное положение, а не тот, кто, стремясь избежать его, в последний момент совершил ошибку, неправильно оценив это положение. Наше несчастье вызвано не созданием могущества, а той слабостью, которая не давала использовать это могущество ни для сохранения, ни для заключения мира, равно как и ошибочной оценкой наших противников, сущности их военных целей, методов ведения военных действий и экономической войны.

Чтобы меня поняли, я должен говорить то, что я считаю правдой. При этом мне придется представить действия ныне здравствующих лиц с моей точки зрения, которая заведомо отличается от точки зрения этих лиц, а потому книга, возможно, причинит им боль. Но я далек от того, чтобы приписывать им нечестивые намерения или виновность в обычном смысле слова.

Только отчаянное положение Германии заставляет меня против желания опубликовать эти воспоминания еще при жизни.

А. фон Тирпиц

Охотничий домик Цабельсберг.

Апрель 1919 г.

Со времени выхода в свет первого издания из работ, выпущенных различными учреждениями и частными лицами, стал известен ряд новых фактов. Они не дали мне оснований для изменения моей точки зрения, но зато позволили дополнить или уточнить некоторые места. Меня совершенно не трогает то, что мои противники злоупотребляют моей книгой путем тенденциозного подбора цитат и прямых передержек. Тот, кто серьезно хочет составить себе мнение по данному вопросу, должен прочесть всю книгу, а потом уже вынести свое суждение. Вырванные из контекста главы или даже абзацы дают ложное представление, ибо понять их можно лишь в связи с предпосланным им материалом. ф. Т.

С. -Блазьен.

Ноябрь 1919 г.

Закончив запись моих воспоминаний, я чувствую потребность поблагодарить от всего сердца тех, кто помогал мне в этой работе. Наряду с друзьями, а также старыми и молодыми товарищами, проверившими правильность моих выводов, основываясь на собственном опыте, эта благодарность относится также к профессору истории Франкфуртского университета г-ну д-ру Фрицу Керну, который с самого начала неутомимо помогал мне с большим знанием дела. Наконец, я хочу поблагодарить также издателя – г-на д-ра Кеплера – за то, что он пошел мне навстречу и проявил интерес к этой книге.

В годы моего детства от энтузиазма, с которым немцы относились к флоту в революцию 48-го года, не оставалось уже почти никаких следов, хотя Ясмундский бой 1864 года{1} принес новую вспышку этого энтузиазма. Сам я попал во флот не потому, что стремился к этому; это событие явилось невольным результатом того идеала образования, который составил себе мой отец, шедший впереди своего времени. Поскольку отец сам страдал от недостатка реальных познаний, он определил меня с братом не в гимназию, а в реальное училище нашего родного города Франкфурта-на-Одере, имея в виду перевести нас из последнего класса в другую школу. Однако реальное образование еще не достигло тогда достаточного развития, и школа имела много недостатков, от которых я, в известной мере, страдал всю мою жизнь. Наши учителя были такими допотопными, что язык их был нам совершенно непонятен.