Николаус Белов - Я был адъютантом Гитлера

Меры, принимавшиеся пражским правительством по отношению Словакии, были Гитлеру весьма на руку. Он пригласил премьер-министра Словакии д-ра Тисо в Берлин. Лидеру словацких нацистов д-ру Туке, с которым фюрер имел беседу еще в феврале, уже была обещана германская помощь. Вечером 13 марта Тисо посетил Гитлера, а в первой половине 14-го парламент в Братиславе провозгласил независимость Словакии. Еще 12 марта фюрер дал указание немецкой печати заклеймить поведение чешского правительства в отношении национальных меньшинств, проживающих в этом государственном образовании, и «подогреть» настроение против Праги.

В тот же день, 12-го, вермахт получил приказ на вступление в Чехословакию утром 15 марта. Жребий был брошен. 10-го я спросил фюрера, желает ли он проинформировать о таком ходе событий отсутствующего Геринга. Но Гитлер не пожелал беспокоить его: ведь тот только что отправился отдыхать за границу. Он добавил, что присутствие Геринга в Сан-Ремо сможет способствовать успокоению возбужденных умов в Италии и других странах. Лишь 13-го фюрер сообщил мне о своем согласии отозвать Геринга из отпуска; тот вернулся в Берлин 14 марта.

Я очень живо вспоминаю прибытие в Берлин чешского президента д-ра Гахи{149} 14 марта. В полдень из Праги сообщили о его желании переговорить с Гитлером. Фюрер сразу дал согласие, но тут же сказал нам, военным: свой приказ на наступление утром 15-го он «в любом случае оставляет в силе». Теперь он больше не хотел выпускать из собственных рук благоприятную возможность. В этот день Гитлер вел себя очень спокойно. После обеда пришло известие из Праги, что Гаха прибудет в Берлин поздним вечером и готов сразу же начать разговор с ним.

Во второй половине дня только что приехавший с вокзала Геринг имел до этой встречи, а также и после нее короткие беседы с фюрером.

В нашей адъютаитуре вермахта дела развивались довольно бурно. Гитлер распорядился подготовить все для его поездки в Чехословакию. На сей раз ответственность за проведение этой акции несли мы, военные. На основе опыта с Австрией, а также поездок по Западному валу и в Судетскую область была образована «Ставка фюрера». Комендантом ее Шмундт предложил сделать Роммеля, и под его началом были созданы первые подразделения «штаб-квартиры фюрера» – два батальона сопровождения. 14 марта во второй половине дня в нашей адъютантуре состоялось оперативное совещание, и мы договорились, что Гитлер отправится поездом до Бемиш-Лейпы – населенного пункта в Судетской области, прилегающего к чешской границе, а оттуда еще тем же вечером выступят моторизованные подразделения. Фюрер с нашим предложением согласился, но заметил, что дальнейшие решения будут зависеть от хода событий, а потому он примет их только в Лейпе. Спецпоезд должен с 0 часов быть готов немедленно отправиться с Ангальтского вокзала.

Тем временем жизнь в апартаментах фюрера шла обычным чередом. Вечером Гитлер даже посмотрел кинофильм. Никогда еще ни при одной военной акции мне не доводилось видеть его таким спокойным. К концу вечера появился Кейтель. Около 23 часов сообщили о прибытии Гахи. Риббентроп договорился с ним о начале переговоров в 0 часов 15 марта. В назначенное время мы сопроводили Гитлера в Новую Имперскую канцелярию. Он был уверен, что Гаха уступит. Ведь чехи были покинуты своими бывшими союзниками. Второго Мюнхена на сей раз быть не должно. Фюрер с настроем на успех приветствовал Геринга, Риббентропа и его статс-секретаря Вайцзеккера. Своего гостя он ожидал у въезда в Почетный двор. Бросалось в глаза, что участвовать в беседе был вызван большой круг лиц. Я увидел здесь Геринга, Кейтеля, Риббентропа, Майсснера, шефа печати д-ра Дитриха и Хевеля, который вел протокол встречи. Гаха захватил с собой чешского министра иностранных дел Хвалковского и начальника кабинета. Двери закрылись, для нас настало обычное время ожидания.

По сравнению с конференциями в Годесберге и Мюнхене в эту ночь все проходило непринужденнее. Мы были свидетелями беспрестанного хождения: в кабинет Гитлера то входили, то выходили, и каждый раз удавалось узнать что-нибудь о ходе переговоров. Мы испытывали невольное сострадание к старому господину. Неожиданно появился со своим докторским саквояжем и скрылся в конференц-зале профессор Морелль. Через какое-то время он вернулся и сообщил: у Гахи – сердечный приступ, но после укола ему полегчало. Около 2 часов ночи конференция была прервана. Гаха вместе со своим министром и начальником кабинета удалился, чтобы переговорить с Прагой по телефону.