Александр Керенский - Гатчина

Пожав в последний раз руку Кишкину, взявшему на себя на время моего отсутствия руководительство обороной столицы, я с самым беззаботным видом сошёл вместе со своими спутниками во двор Штаба. Сели в автомобиль. Тут оказалась кстати американская машина; одному из офицеров не хватило у меня места и он поехал отдельно, но с условием держаться от нас в городе со своим американским флагом на «почтительном» расстоянии. Наконец, мы пустились в путешествие. Вся привычная внешность моих ежедневных выездов была соблюдена до мелочей. Сел я, как всегда, на своё место – на правой стороне заднего сидения в своём полувоенном костюме, к которому так привыкло население и войска. В самом начале Морской, у телефонной станции, мы поехали мимо первого большевистского караула. Потом у Астории, у Мариинского Дворца – повсюду стояли патрули и отряды красных. Нечего и говорить, что вся улица – и прохожие, и солдаты, – сейчас же узнали меня. Военные вытягивались, как будто и впрямь ничего не случилось. Я отдавал честь, как всегда. Наверное секунду спустя моего проезда ни один из них не мог себе об'яснить, как это случилось, что он не только пропустил этого «контр-революционера» «врага народа», но и отдал ему честь.

Благополучно проехав через центральные части города, мы, в'езжая в рабочие кварталы и приближаясь к Московской заставе, стали развивать скорость и, наконец, помчались с головокружительной быстротой. Помню, как на самом выезде из города, стоявшие в охранении красногвардейцы, завидя наш автомобиль, ехали с разных сторон сбегаться к шоссе, но мы уже промчались мимо, а они не только попытки остановить не сделали, они и распознать-то нас не успели.

В Гатчине мы в'ехали прямо под ворота Дворца к под'езду коменданта. Продрогли во время этой бешеной гонки до мозга костей. Узнав к нашему величайшему удивлению, о том, что никаких эшелонов с фронта в Гатчине нет и никто тут об них ничего не слышал, решаем сейчас же ехать к Луге, а если понадобится, то и до Пскова. Пускаться в такой далёкий путь по осенней дороге без запасных шин и бензина немыслимо, поэтому решаем на полчаса войти в квартиру коменданта, обогреться и выпить по стакану чая, пока наши машины сходят за всем нужным в гараж автомобильной команды. Однако, с первого шага на квартире коменданта мне его поведение показалось крайне странным. Он старался говорить как можно громче. Держался больше у открытых дверей в соседнюю комнату, откуда нас внимательно рассматривали какие-то солдаты. Как будто повинуясь какому внутреннему голосу, я вдруг приказал задержать мой автомобиль и предложил моим спутникам без всякого чая немедленно отправиться в путь. Только автомобиль под американским флагом с одним из офицеров отправился в гараж за всем необходимым…

Мы уехали вовремя. Через пять минут после нашего от'езда во двор Дворца влетел разукрашенный красными флагами автомобиль: это члены местного военно-революционного комитета примчались меня арестовывать. Оказывается, что СПб. в штабе нашлись предатели, которые успели известить Смольный о моём выезде в Гатчину. Из Смольного последовало сюда распоряжение о немедленном нашем задержании. Однако, наш автомобиль успел благополучно вырваться из города. Зато вторая наша машина попала в серьёзную переделку. Более часа колесила она по улицам Гатчины. Ей удалось благополучно, хотя под выстрелами, проскочить две засады, но у третьей – одна пуля пробила шину, другая – ранила шоффера в руку. Мой же офицер, бросив машину вместе с американским флагом, должен был бегом спасаться в лес. Впрочем, об этой истории мы узнали лишь на другой день, вернувшись в Гатчину с фронта.

Тогда же, выезжая из Гатчины, мы ни о чём не думали; только считали минуты и вздрагивали от каждого толчка, трепеща за шины, которые нам нечем было заменить. Не стоит описывать нашу безумную погоню за неуловимыми эшелонами с фронта, которых мы так нигде и не нашли, вплоть до самого Пскова. В'езжая в этот город, насколько помню в девятом часу вечера, мы ничего не знали о том, что здесь происходит; известны ли здесь уже СПб, события, и, если известны, то как они здесь отразились, поэтому решили действовать с величайшей осмотрительностью и поехали не прямо в ставку Главнокомандующего Северным фронтом генерала Черемисова, а на частную квартиру, к его генерал-квартимейстеру Барановскому, бывшему начальнику моего военного кабинета. Тут я узнал, что все сведения из СПб. самые мрачные, что в самом Пскове уже действует большевистский военно-революционный комитет; что в руках у этого комитета подписанная прап. Крыленко и матросом Дыбенко телеграмма о моём аресте в случае появления в Пскове. Сверх всего этого я узнал и ещё худшее, а именно: что сам Черемисов делает всяческие авансы революционному комитету и что он не примет никаких, мер к посылке войск в СПб., так как считает подобную экспедицию бесцельной и вредной.