В конце концов Меацци был таким же спокойным, как и я, поскольку за долгие годы уже привык к гонкам и их постоянно напряженной атмосфере, в которой приходилось работать. Он протягивал руки к небу, жаловался, но, в действительности, всегда был спокойным. Меацци был мастером своего дела, и мне льстило, что я был его любимцем…
Я ушел из гаража, чтобы поужинать и лечь спать пораньше. Нынешний день меня утомил. И потом, перед первыми тренировочными заездами еще нет тем для дискуссий. Завтра утром посмотрим…
Меня разбудило ворчание моторов, отель стоял в нескольких шагах от боксов.
Через четверть часа должны были начаться тренировочные заезды.
В то утро была чудесная прохладная погода. У боксов [3] Боксы, или стенды, смотря как их называть, похожи на ярмарочные палатки. Напротив них на стартовой прямой расположены трибуны. Каждая марка имеет свой бокс, в котором у механиков сложено все необходимое для быстрого ремонта автомобилей.
, выделенных для автомобилей «Феррари», я встретил Уголини и предупредил его, что днем, когда будет проводиться гонка, будет жарче, и моторы, несомненно, будут перегреваться сильнее.
У Уголини было не очень хорошее настроение. Он довольно строго ответил мне, что все будут в одинаковом положении, а поскольку гонка будет проводиться в центре города, скорее всего, движение транспорта перекроют.
Обычно первая тренировка служила лишь для того, чтобы гонщики смогли ознакомиться с трассой, не особенно заботясь о том, чтобы показать максимальную скорость. Однако организаторы ГП Монако придумали своеобразный способ, как «раздразнить» гонщиков и одновременно обеспечить изрядный барыш, уже начиная с тренировочных заездов. Они решили, что три места в первом ряду на старте за Большой Приз достанутся гонщикам, которые покажут лучшее время в первый день.
Сам я эту систему всегда считал несправедливой и небезопасной, поскольку она вынуждала излишне рисковать тех, кто еще не очень хорошо ознакомился с трассой.
Плохое настроение оставило меня, как только в боксах появился Марк Розье с его добрым, мальчишеским, улыбающимся видом. Он бросал завистливые взгляды на красный автомобиль, который Меацци как раз запускал для меня, а когда снова посмотрел на меня, та искренняя радость, которую он излучал еще мгновение назад, полностью исчезла с его лица.
– Эх, как бы я хотел быть на твоем месте, – заворчал он себе под нос.
Я знал, что Марку снилось, что он когда-нибудь станет гонщиком, но когда я услышал о выражении его желания, то припомнил время, когда и мне снилось, как однажды я буду держать в руках руль гоночного автомобиля. И я, который постоянно на что-то жаловался, стыдился своего отражения. Разве не осуществилось то, о чем я всегда мечтал? Разве я не был гонщиком «Феррари»? А мне еще и платят за гонки. Нет, поистине, мне не на что было жаловаться. Я чувствовал, как все мое тело залил жар – или скорее солнце – а Марк даже не осознавал, что вернул мне спокойствие и радость жизни.
– Будь терпелив, и к тебе придет радость, – сказал я ему и надел на голову шлем.
Когда я садился в автомобиль, то чувствовал радость, будто бросал рыбу обратно в воду… и осторожно тронулся, ибо никогда не нужно резко срываться с места.
Меацци подготовил мне старую модель автомобиля. Я чувствовал себя в нем как дома. Уже несколько раз я гонялся на нем, в последний раз – несколько месяцев назад в Буэнос-Айресе, где финишировал следом за «Мерседес» Фанхио. Я верил ему как верному коню. Во всех поворотах он слушался меня; чтобы привыкнуть к трассе, я совершил два круга в не очень быстром темпе…
Я собирался показать хорошее время, но, прежде чем дать полный газ, остановился в боксах, чтобы узнать, как едут остальные.
В этот момент я увидел Уголини. Я попытался перехватить его взгляд… Однако он сделал вид, что не видит меня. В одной руке он держал секундомер, в другой карандаш, а перед собой, на ограждении боксов, большую тетрадь… И что главное, выглядел он очень разочарованно.
Он стоял среди механиков и гонщиков в комбинезонах, среди зевак и журналистов, которые делали вид, что принадлежат к механикам или гонщикам… Это походило на модную картинку. Он был в безупречно синих брюках, в спортивной рубашке с открытым воротом без единого пятнышка, в черно-белых мокасинах на ногах, небрежно опирался о бокс и с благородной улыбкой отвечал на приветствия знакомых, которые здоровались с ним… Он производил такое впечатление, будто хотел любой ценой показать, что у «Феррари» все в полном порядке.
Читать дальше